Зимняя зарисовка с натуры

        …Всю осень напролет и начало зимы по пятницам я езжу в область. Мой отдел устраивает в это время глобальные проверки - по четыре района в неделю. Районов - сорок шесть. Мое дело - подводить итоги, надувать щеки, поднимать с места провинившихся, задавать им вопросы, ответы на которые я знаю лучше, чем они и определять степень их дисциплинарной ответственности. Нас любят и боятся. Боятся и любят. Любят, потому, что мы - "приземленные", умеем помогать и трезво оценить обстановку, не давим авторитетом, разговариваем на простом языке и не требуем глупостей. Боятся, потому что мы прощаем только один раз. Если выводы не сделаны и люди решили повернуться к нам задницей, то начинается казнь. Если никого не казнить, то люди подумают, что мы болтуны, перестанут что-то делать совсем и их лиц мы вообще не увидим. Так как почти все мои подчиненные заняты инспектированием, то с понедельника по четверг я отбиваюсь от огромной текучки в одиночку. Поэтому осенью я всегда злой, невыспавшийяся и мрачный.
        В четыре района за одну короткую пятницу я не могу успеть. Для этого надо иметь вертолет. Вертолета у меня в подчинении нет. Есть "девяносто девятая" 2001-го года с инжектором, пробегом сто тысяч километров и десятком неисправностей. Чтобы я мог успевать хотя бы в два района за один день, в машине есть "мигалка", крякалка, СГУ и радиостанция. "Мигалка", или официально - "проблесковый маяк синего цвета" года два валяется на полу за водительским сиденьем. С "мигалками" ездят сердитые, вечно спешащие дядьки в дорогих, однотипных пальто, "Картье" на запястье и крайней озабоченностью в вечно похмельных глазах. Их возят туповатые в жизни водители на тонированных иномарках, и в этих стройных рядах я со своим фонарем на серой, убогой "зубиле" буду выглядеть белой вороной и полным идиотом одновременно.. Крякать я тоже не люблю. Когда "крякаешь", то водители вздрагивают и ругают меня плохими словами, которые я, конечно, не слышу, но ощущаю их наличие. В СГУ можно разговаривать с участниками движения. Как-то на МКАДе я сообщил владельцу "Жигулей", что у него спущено заднее колесо. Он испугался, крутанул руль вправо и чуть не разбился. С тех пор я езжу молча. Радиостанцию на трассах я периодически включаю, слушаю, как "гаишники" после первого поста рассказывают друг другу о моем передвижении и о своих подвигах, после чего выключаю станцию и засовываю кассету в магнитофон. Магнитофон, динамики, зимняя и летняя резина, головка блока, колодки, фильтры, масло и много другой всячины в машине куплены мной самостоятельно и поставлены у нас в боксе. Потому, что если все это приобретать и ставить через автохозяйство, то будешь ездить на электричке с плеером в кармане. А на электричке я не успею в два района за день, а, кроме того, я уже избалован и ленив, чтобы трястись в тамбуре с книжкой про шпионов. На самом деле, если позвонить в район и попросить машину, то за мной приедут куда угодно и будут возить по области хоть неделю, но тогда я "буду должен" и окончательно разучусь водить машину. Я не хочу ни того, ни другого и поэтому езжу сам с магнитофоном и набором китайского инструмента в багажнике. По всем узаконенным параметрам мне положен водитель, но мальчишки, которых набирает наша автобаза за мизерную зарплату тут же водружают на крышу "мигалки", включают все сирены, регулярно совершают ДТП разного масштаба, а машины стоят по две недели в месяц в ремзоне. Я еще намереваюсь немного пожить и не хочу даже периодически ездить на уже упомянутой электричке.
        Чтобы не стоять в пробках и успевать в два района, я назначаю первое совещание часов на девять утра и выезжаю в шесть-семь. Закончившие накануне проверку мои подчиненные и "проверенные" руководители управлений, расслаблявшиеся полночи в какой-нибудь бане, наверное, ругают меня за столь раннее прибытие, но, если я назначу подведение итогов на одиннадцать, то опоздаю во второй район и буду "иметь траффик". Первое мне делать нельзя, а второе я ненавижу больше, чем беседы с горячо любимой тещей.
        Два района из четырех возможных, я все же выбираю максимально приближенные друг к другу, ибо гонять из Шаховской в Протвино совершенно немыслимо, а вот неспешно катить по пустым бетонкам из Лотошино в Талдом или из Клина в Дмитров намного приятнее. Для этого летом я хитрю с графиком проверок, соединяя в одну неделю районы, стоящие на соседних трассах. Особенно хорошо ездить в середине осени, когда еще теплое солнце зажигает раскрашенные желто-красные леса по обе стороны дороги, а еще теплый ветер гоняет мне вслед листья. В такие дни не хочется нажимать на газ и получается отогнать от себя всякие житейские заботы, которых с каждым днем становится все больше. В обмен на здоровье, которого становится все меньше…
        …Наступает первая в декабре и последняя в списке моих скитаний пятница. Поставленный на пять утра будильник заставляет меня вспомнить старую еврейскую поговорку "когда я уже умру?!". Ткнув с закрытыми глазами в кнопку электрочайника, я накидываю куртку, выхожу на балкон, на ощупь закуриваю и просовываю нос в открытое остекление. На улице валит снег. Именно - "валит", а не "идет". "Идет" - это когда снежинки медленно падают с неба под хохот разогретых и раскрасневшихся девчонок, кидающих снежки в понурых мальчишек. А "валит", - когда кроме снега просто ничего не видно. Разве что, - сквозь эту белую пелену просматриваются пятна оранжевых уличных фонарей. Смотрю на градусник - "ноль". Не люблю это ни то, ни се. Люблю "плюс десять" и "минус десять".
        …Ехать мне сегодня в Волоколамск и оттуда в Дубну. Можно было бы и наоборот, но Дубна ближе к моей деревне, где я хочу провести выходные. Личное у людей всегда побеждает общественное, хотя нет никакой разницы - куда ехать сначала. "Зубила" на трехлетней свежести, зимнем и когда-то шипованном "гудире", рыская, продирается сквозь сугробы и вывозит меня на абсолютно нечищеный МКАД, по которому неугомонные водители накатали колеи. Дорожные службы, почему-то, всегда начинают расчищать улицы, когда их уже завалит окончательно. Застрявшие выедут и все, кому было суждено разбиться - разобьются. Я их где-то понимаю - вдруг растает. Получится, что зря жгли бензин.
        Я выбираю вторую с правого края колею, устраиваюсь в ней по удобнее и останавливаю спидометр на "семидесяти". В любом случае, ехать до Волоколамска, максимум, два с половиной часа. На МКАДе пробки еще не успеют образоваться, а "Новая Рига" и в период повального коммунизма загружалась только по выходным смешными дачниками, а уж после торжества демократии и долгожданного освобождения Прибалтики от русских "оккупантов" и вовсе опустела.
        "Я скучаю по тебе…" - тоскует Трофим из динамиков. Я разваливаюсь в неудобном сиденье и тихо качу по колее. После двух чашек утреннего кофе я окончательно просыпаюсь, и в душе наступает сладкое умиротворение. В голове суетятся какие-то легкие, пустые мысли, и тут, ехавшая впереди "газель", как-то внезапно разворачивается и начинает стремительно нестись поперек МКАДа к среднем отбойнику. До "газели" у меня уйма места и времени, я чуть притормаживаю и, переваливаясь в более правую колею, наблюдаю, как мчавшаяся в левом ряду белая "ауди" пытается разойтись с фургоном, берет резко вправо и ее начинает "разматывать" по дороге. Удары "газелью" носом в отбойник и "ауди" боком в "газель" происходят одновременно. По идее, мне надо бы остановиться и посмотреть на результаты ДТП, но я понимаю, что раскорячить на "никакой" дороге еще одну машину - это создать лишние проблемы. Скорость у обоих в момент столкновения была невысокой и едва ли привела к травмам людей. Поэтому, я еще замедляюсь, успеваю увидеть, как из остановившейся поперек МКАДа "Ауди" выходит ошарашенный водитель и достаю мобильник. Девушка из "02" говорит на удивление приятным голосом и очень вежливо. По крайней мере, не как диспетчер ДЭЗ в шесть утра - "Че надо?!".
- Здрасьте! Внешний МКАД, между Щелковским и Ярославским - ДТП, - сообщаю я.
- Спасибо. А на каком километре?
- Примерно, посередине.
- Хорошо, спасибо…
        Через несколько километров - пост ДПС на внешней стороне. Останавливаюсь. "Гаишник" в валенках чистит площадку алюминиевой лопатой и не обращает на меня никакого внимания. Выходить из машины и буравить по сугробам у меня нет ни малейшего желания. Лихорадочно вспоминаю, как включаются мои "громкоговорители" и делаю "кря-кря". Милиционер моментально проникается ко мне глубоким уважением, втыкает лопату в снег и, пытаясь рассмотреть сквозь фары мой передний номер, шаркает к машине.
- У вас там авария, - я тыкаю большим пальцем себе за спину. - "Газель" и "ауди". Не сильно, но раскорячились на четыре полосы. Сейчас пробка будет.
- Понял! - "гаишник" разворачивается и идет на пост.
        Следующие четверть круга "кольцевой" проходят в монотонном движении по колее и, наконец, я съезжаю на Новорижское шоссе. Умные дорожники решили, что чистить этот пустоватый "хайвей" нет смысла и решили его слегка полить какой-то гадостью которую раньше называли просто "солью", а после внедрения в наш могучий язык всяких "маркетингов", "тестдрайвов" и "роумингов" переименовали в малопонятные "реагенты". Сущность и состав этой жидкости, несмотря на полученное академическое название, не изменились и сохранили те же фантастические свойства. Когда-то мой друг Женька, работавший диспетчером всех "поливалок" Перовского района, ставил химические опыты. В бочку с "реагентом" клали железную лопату и через месяц вытаскивали. Пролежавший в хлоридах шанцевый инструмент напоминал оружие времен Великой Отечественной, найденное, спустя полвека после отгремевших боев и, брошенный на землю, рассыпался в пыль.
        Сугробы "Новой Риги", наглотавшиеся "реагента", превратились в снежную кашу. Найдя в ней подобие колеи, я плюхаюсь в эту жижу и ползу прочь от просыпающегося, заснеженного города. Народ пошустрее обгоняет меня по совсем плохенькому левому ряду. "Лэндкруйзер", "Субару", "Гранд Чероки", еще "Лэндкруйзер… "Оллвилдрайв руллит!", как теперь изъясняется продвинутая молодежь…
        Километров через пять меня медленно нагоняют какие-то здоровенные фары. Они пристраиваются, как мне кажется, в полуметре от заднего бампера и принимаются давить на психику. Съезжать на обочину и тонуть в сугробе в мои планы не входит и, спиной ощущая негодование преследователя, я вероломно продолжаю держаться выбранной траектории. Дорога в этом месте широченная, но я еду по самой чистой, если можно употребить такой термин, ее части. Наконец, "фары" не выдерживают, убираются правее и меня начинает обгонять огромная "фура" с литовскими номерами. Дальнобойщик лихо жмет на газ своего импортного тягача и, машина, вихляя из стороны в сторону, чуть не складываясь, все же оказывается впереди и по сантиметру в минуту начинает отъезжать…
        …Где-то перед первой "бетонкой" я остаюсь на дороге совсем один. Ехать неуютно - каша, в которой вязнут мои не очень новые колеса, свет фар упирается в хлопья снега и ни одного "габарита" впереди, куда можно прицелиться и нажать на заскучавший акселератор. Вдруг ситуация как-то меняется. Появляется чувство, что впереди что-то не так, как раньше. Интуиция совсем отпускает газ, и из темноты, смешанной со снегопадом, вырастает бок легковушки, стоящей поперек дороги, плотно прижавшись задним бампером к металлическому разделителю. Скорость невелика, поэтому я просто объезжаю преграду и ставлю машину в сугроб на обочине. Выхожу и начинаю цеплять снег ботинками. Он попадает внутрь, тает и ногам становится неуютно.
        В темноте я даже не могу понять, - какая машина передо мной. Какая-то иномарка, похожая на VW Golf с разбитым вдребезги передом. В машине открыто водительское окно, и на водительском сиденье, откинувшись, с ужасом в мутных глазах и с шоком в душе сидит совсем молоденькая девушка. Самое странное в этой ситуации, что из окна на меня дует страшенный водочный запах.
- У Вас все в порядке? - задаю я тупейший вопрос.
- Да-а-а… - еле слышно произносит девчонка.
- Давайте уберем машину с дороги. Вас не видно…
        Сквозь стекла машины я вижу свет приближающихся фар и думаю о вечном, но фары отворачивают, нас медленно объезжает "Рено", паркуется за моей машиной и оттуда выходит дама постарше. Она приближается к нам и обращается к девушке:
- Марина, ты как?
- Плохо…
        Я начинаю их убеждать о необходимости убрать машину.
- А ГАИ? У нас все застраховано… - как не переименовывают "дорожных ментов", но все равно их зовут по-старому…
- ДПС я сейчас вызову, но Вы ж с отбойником судиться не будете…
        Наконец, девушка медленно выходит из машины, ее шатает. Дама садится за руль, мотор заводится, и она убирает машину на обочину. У девушки разбита голова.
- Я звоню в "скорую"?
- Не надо, мы сами врачи. Все нормально. Только у Марины в машине спирт разбился…
        Эти слова меня успокаивают, так как авария девчонки, заквашенной в полвосьмого утра, казалась мне, мягко говоря, странной. Звоню заместителю командира северного полка ДПС.
- Саш, привет! Пришли кого-нибудь из 11-го батальона… - объясняю ситуацию.
- Не вопрос. Сейчас сделаем…
        Женщины понемногу пришли в себя.
- Что нам делать?
- Ждать.
- Быстро не приедут.
- Ничего, мы подождем, - они идут к "Рено". Старшая протягивает мне визитку. Какая-то фармацевтическая фирма. Менеджер-консультант. - Спасибо Вам.
- Точно не нужна скорая? - уже строго спрашиваю я.
- Нет-нет, - "менеджер" осматривает голову потерпевшей. - Просто немного рассекла. Я сейчас все сделаю…
- Ну, счастливо… Я проконтролирую "гаишников"…
        Когда я отчаянно выгребаю из сугроба, снег, как по команде прекращается, и на небе слегка обозначается рассвет. Через пару километров появляется зеленый указатель: Истра - направо, Руза - налево. Сворачивать на бетонку с прямого пути на Волоколамск совсем не хочется. Несколько секунд я колеблюсь, склоняясь плюнуть на порядочность и рвануть по-прямой, но какой-то упрямый человечек все-таки уламывает меня и руль сам сворачивается в сторону Истры. В середине отрезка между Новым и Старым Рижским шоссе я обнаруживаю встречную пробку. Фура не может влезть на обледеневший подъем, и за ней выстроился длинный хвост торопящихся в Москву машин. "Придется ехать по старой дороге", - думаю я и выезжаю на перекресток со светофором.
        Дежурный батальона, на удивление, имеет острый глаз и светлую голову. Завидев меня впервые, он тут же складывает воедино какие-то свои мысли и без "здрасьте-до свидания" рапортует:
- Уже выехали!
- Куда?
- На ДТП. На Новую Ригу.
- Хорошо, - я разворачиваюсь, сажусь в машину и пускаюсь в сторону Истры по старому шоссе. Миновав город, я въезжаю в лесную сказку с пушистыми засыпанными снегом елями и только тут догадываюсь включить радиостанцию. В эфире 11-батальона царит хаос - сбили девочку, "жестянка" с участием трех легковушек, еще авария… Достаю мобильник, визитку и набираю номер.
- Алло!
- Как у вас дела?
- Ой, спасибо. Нас уже оформляют!
- Хорошо, - выключаю телефон. Зачем я только сворачивал…
        Старая Рига лучше. Дорога - вычищенный, твердый снежный наст. Прибавляю. Иначе просто опоздаю. Через несколько километров вижу указатель - выезд на Новую Ригу и поворачиваю налево…
        …Рассвело. До Волоколамска остается километров пятнадцать, когда на дороге возникают группа стоящих машин и кучка людей. Останавливаюсь. В заваленном сугробами разделительном газоне стоит "шестерка". Стоит она на колесах, но по измятым бокам и крыше видно, что финишировала она "через голову". Хозяин угадывается сразу по излишней суете и льющемуся на снег адреналину.
- Травмы есть? - спрашиваю я.
- Нет… Вот только машина…
        Рассуждать на тему "надо было аккуратнее" глупо. Дело уже сделано.
- ГАИ Вам нужно?
- Да!
        "Зачем это ему?" - думаю я. - "Неужели застрахован на ущерб?".
- Хорошо, я на посту в Волоколамске сообщу. Так быстрее будет.
        До поста в один заход мне добраться не удается. В километре от него на том же среднем газоне валяется фура с литовскими номерами. Около нее на корточках сидит парень в легкой куртке. Чтобы поднять машину и вытащить на дорогу, нужен кран и К-700. Постыдное злорадство накатывает на меня. Я понимаю, что плохо радоваться чужому горю, но, вопреки сознанию, чувство удовлетворения переполняет душу. Торможу.
- Знаешь, в чем твоя ошибка? - останавливаюсь я перед дальнобойщиком.
- Помешали… - с литовским акцентом произносит он.
- Понятно, и уехали… А слона-то я и не приметил…
        Упрямый этот литовец. Ошибся - виноват дядя. И, вообще, русские захватили Литву. "лесные братья - форевер", "Жальгирис - чемпион"… Мне его не жалко. И не хочется помогать. Пригоню ему технику, его вытащат, и он опять помчится "на все деньги". Даже спасибо не пробурчит. Очень хочется узнать - так ли это…
- Ну, грусти дальше… - литовец набычился и молчит.
        Снова оказываюсь на посту и рассказываю - кто у них где лежит и в каком положении. На совещание я прибываю в 9.04, не успеваю познакомиться с актом инспектирования и провожу мероприятие "с листа". Потом мне начинают жаловаться. Прилюдно и наедине, в кулуарах. Надо слушать "землю", никуда не денешься. Все - правы. Все проблемы - объективные… Обедать некогда. Отказываюсь, хотя так делать нежелательно. Люди могут обидеться или заподозрить в "наезде". Но у меня предлог - Дубна не в Дубосеково. Подходит мой сотрудник - председатель комиссии.
- У Вас багажник закрыт?
- Открыт, - машинально бросаю я и продолжаю слушать "зама по кадрам" о внутреннем конфликте в коллективе…
        …То, что у меня в машине лежит труп, я понимаю ранним утром, трогаясь из гаража. Этот сладковато-удушливый запах нельзя спутать ни с чем. При разгоне он немного притупляется, а при торможении врывается в салон с отвратительной настойчивостью и неизгоняемостью. Открыв окно и перебрав в уме все мыслимые и немыслимые варианты я, морщась, доезжаю до работы и открываю багажник. Рядом с инструментом стоит полиэтиленовый пакет. Из него торчат рыбьи хвосты. "У Вас багажник закрыт?" - вспоминаю я вопрос подчиненного недельной давности…

        eulex

[Оглавление] [Следующий рассказ]