По левой стороне

        Англичане говорят, что Лондон построил пьяный архитектор. Отсутствие даже минимального намека на какую-либо логику, скажем, московскую радиально-кольцевую или нью-йоркскую “квадратно-гнездовую”, при попадании в паутину лондонских улиц и магистралей, подавляющее большинство из которых не имеют привычных прямоугольных пересечений, и впрямь вызывает соображения, что рукой планировщика водил не здравый рассудок, а “зеленый змий”, выпущенный на волю из бутылки “Бифитера”. К этому следует добавить левостороннее движение, алогизм которого заставляет впервые попавшего в город представителя материковой Европы постоянно задумываться на тему “а туда ли я еду” и периодически распугивать местных водителей сенсационными выездами на встречную и обгонами слева, а также непримиримую любовь англичан к своему закостенелому прошлому, в результате которой надписи с названиями улиц имеют первозданный вид и находятся не только где-попало, но и в довершение написаны таким “мелким почерком”, что требуют для прочтения феноменального зрения колумбовского моряка, некогда узревшего контуры островов Вест-Индии.

        Если бы я, отправляясь на машине на поиски, затерявшегося где-то рядом с Гайд-парком, бельгийского посольства, мог предполагать, что столкнусь с таким количеством транспортных катаклизмов, , то несомненно предпочел бы метро, “пуливизаторный дизайн” станций которого отогревает сердце и душу ностальгическими воспоминаниями об общественных туалетах Казанского или Курского вокзала. Однако, оба Михалыча, любившие запить завтрак “парочкой бутылок пива “Хольстен”, заявили, что негоже им болтаться в буржуйском метрополитене, в отличие от нашей столицы не носящего гордое имя отца пролетарской революции, а Виктор к тому же обнадежил программным заявлением, что некогда прожив в Лондоне без малого семь лет, он знает “каждую улочку, как свои пять пальцев”, и мне останется лишь следить за тем, чтобы, по привычке, не начать колбасить по “стритам” с использованием лучших традиций управления машиной в городе-герое Москве. Степень своей наивности я оценил уже при пересечении Orbital, когда из запасников была извлечена карта Лондона таких выдающихся размеров, что восточная часть города изучалась Юрием в районе обогревателя заднего стекла, а западная маячила перед моим носом, мешая ориентироваться и в без того сложной левосторонней обстановке. В доверешние выяснилось, что Виктор забыл дома очки, без которых он не мог прочитать даже надписи на гигантских дорожных указателях, не говоря уже о микроскопических уличных трафаретах. Так как припарковаться и разобраться в ситуации уже не было возможности, мы отрядили на чтение названий Юрия, который за время, проведенное за границей уже научился различать некоторые буквы латинского алфавита. Для начала Виктор попросил его найти на карте Гайд-парк. Титанические усилия Юрия, в течение пятнадцати минут ползавшего по карте с заднего сиденья до ручки КПП, ни к чему не привели. К счастью, я понял причину бесплодности его поисков и, вспомнив правописание слова Hyde посоветовал: “Ищи “Худе”! Юрий тут же в полном объеме продемонстрировал навыки сотрудника органов внутренних дел, мгновенно найдя коварное “Худе” и приготовился к дальнейшим топографическим изыскам.. Тем временем, используя стоянки у светофоров и издержки местного “трафика”, я разглядел-таки название улицы, по которой мы ехали, после чего Михалычи приказали мне “лупить никуда не сворачивая”, а сами углубились в прокладывание маршрута. Наши дальнейшие упражнения в ориентировании на местности с одновременным углубленным изучением Юрием английского языка сопровождались противоречивыми указаниями моих проводников, неожиданно и громко заявлявших о необходимости повернуть налево и направо одновременно. Максимально точно выполняя их требования, мне удалось в таком количестве “навешать соплей” местным таксистам и прочей шоферне и распугать своими неадекватными маневрами такое количество пешеходов и водителей знаменитых лондонских “басов”, что этих художеств с лихвой хватило бы лет на десять безостановочной езды по московским проспектам и переулкам. В довершение мои попутчики, в ужасе вздрагивающие от ежеминутно возникающих аварийных ситуаций, вдруг принялись громко и нецензурно критиковать мои действия и даже пытаться в особо сложных обстановках ухватиться за руль. Наслушавшись непристойностей и откровенных оскорблений в свой адрес, я, наконец, остановил машину точно по центру улицы, вынул из замка зажигания ключи, положил их на “торпед”у, и, пожелав коллегам счастливого самостоятельного пути, покинул автомобиль и зашагал по улице на поиски входа в подземку. Топот Михалычей за спиной под аккомпанемент клаксонов десятков машин, которым я перегородил дорогу, раздался довольно быстро. Выслушав торжественные клятвы о невмешательстве в мои дальнейшие действия, я вернулся в машину, нашел паркинг и детально самостоятельно разобравшись в маршруте довольно быстро пробрался в необходимое место.

        Припарковавшись на соседней улице у “митера” , я торжественно опустил в него фунт и мы отправились в посольство Бельгии, куда должен был прийти факс, являвшийся основанием для выдачи нам бельгийской визы. Сотрудница посольства, с удивлением разглядывая нас из-за бронестекла и с трудом сообразив, что мы от нее хотим, пообещала все выяснить и исчезла на такой промежуток времени, за который при определенной расторопности можно было неспеша пообедать, сыграть партию в бридж и наставить въездных виз в Бенилюкс всей королевской гвардии, охранявшей покои английской Королевы. Вовремя спохватившись, что время моего паркинга истекает, и по моральным и политическим убеждениям категорически отвергая возможность влиться в число британских налогоплательщиков, я кинулся к “митеру”, у которого обнаружил строгую даму в униформе с ручкой в руках, не сводившей глаз со стрелки, неумолимо приближающейся к роковой черте. Преисполненный собственного достоинства, я на последней секунде с нескрываемым презрением бросил очередной фунт в прорезь, после чего блюстительница парковочного порядка невозмутимо промямлила “о'кей” и проследовала к соседней машине. Вернувшись в посольство, я застал Виктора в яростном споре с наконец-то вернувшейся бельгийкой. Оказалось, что бельгийцы “разобрались” и выдали нам визы на въезд только в Бенилюкс, что исключало возможность нашего возвращения после окончания ралли на многострадальную Родину через Германию. Наши убеждения, что мы, конечно, можем вернуться в Россию из Бельгии через Англию, Швецию и Финляндию, полностью подтвердив народную пословицу “для дурака семь верст - не круг”", а также, что наш многострадальный Форд Эскорт едва ли примут в качестве багажа в брюссельском аэропорту не возымели никакого действия, кроме пожатия плечами. Самым абсурдным в этой ситуации было то, что Бельгия практически не контролирует свои границы и их переход сравним по сложности с переездом из Мытищ в Пушкино, но перспектива быть впоследствии выловлеными потомками Канариса на немецко-польском рубеже с последующей экскурсией в очередную заграничную тюрягу нас абсолютно не устраивала.

        На улице Михалычи неожиданно вспомнили, что за четыре последних часа они практически забыли неповторимый вкус изделий местных пивоваренных заводов. Утолив жажду, мы решили больше не глумиться над столичным водительским составом и выбравшись из города рванули в Оксфорд, где Виктор обещал нам показать достопримечательности студенческого города, которыми оказались те же самые пабы, где студенты и, видимо, преподаватели поглощали в немеренных количествах пиво и орали песни. Особенно порадовали наш, отвыкший от родного быта взор отдельные представители английской студенческой молодежи, которые видимо не рассчитав своих сил беспорядочно валялись на асфальте неподалеку от пивных, удивительно напоминая внешним обликом и манерами отечественных бомжей.

        Погуляв по красивому городу, мы все же решили для полноты ощущений посетить одно из местных питейных заведений. Расположившись за столиком мы взяли пару пива для Михалычей и сок для меня и начали вполголоса обсуждать полученные впечатления от памятников Оксфорда и тупости бельгийских клерков. Между тем меня заинтересовала компания, сидевшая за соседним столиком - два парня, из которых один был хоть и молодым, но почти полностью лысым англичанином, а второй - маленьким и каким-то сморщенным то ли тайландцем, то ли индонезийцем. С ними за столиком восседали две незаурядные девицы, потягивающие коктейль и с явной безграничной тоской слушавшие рассуждения лысого о последних достижениях лондонского “Арсенала”... Собственно, ничего необычного в этой компании не было, но что-то неосознаваемое заставляло меня присматриваться к ним и прислушиваться к разговору. И только когда одна из девиц, потянувшись за сигаретой, вдруг сказала подруге на таком понятном и родном русском языке: “Долго еще этот лысый козел нам мозги пудрить будет?!”, а та пожала плечами и лениво ответила: “а .... его знает”, я понял, что наш человек действительно видит “земляка издалека”. Повернувшись к компании и не по-джентельменски перебив оратора, я поинтересовался: “Привет, девушки, какими судьбами вас занесло в эти края?”. Вздрогнув и подозрительно посмотрев на меня, одна из них вздохнула и томно произнесла: “Ну, что могут делать русские девушки в Оксфорде?!” “Учатся, наверное” - безаппеляционно заявил Юрий Михайлович и потянулся за следующей кружкой...