3. Кремлев

        Саша Кремлев где-то слышал, что если человек твердо собрался помереть, перед ним проплывает вся его жизнь, только сжатая во времени и убыстренная, как в старом, немом кино. Эта мысль посетила его первой, когда он вдруг осознал, что в наполненной расплавленным свинцом голове мельтешат какие-то обрывки воспоминаний, связанные с детством. Десятки раз, как повторы футбольных голов по телевизору, повторялся один и тот же эпизод - он, со своим другом Борькой Шкаликовым идет в школу, а впереди, оглядываясь, семенит его первая любовь - Ирка. Они с Борькой делают вид, что ее присутствие им безразлично, но вовсю стараются обратить на себя иркино внимание. Вдруг это видение сменилось на нечто другое, смутное и расплывчатое, но значительно позднее, будто вчерашнее: раннее утро, бензоколонка, он оплачивает заправку, серый «Мерседес», дюжий парень вытаскивающий шланг из его бензобака и вставляющий его к себе, «ты что торопишься, брат?», нечто злое и нечленораздельное в ответ и что-то тяжелое, холодное и ржавое, вбитое в затылок… И тут Кремлев понял, как ему плохо и открыл глаза. Несколько секунд он пытался определить место своего нахождения, но кроме белого потолка и темного большого окна с горевшими повсюду городскими огнями не мог реально осознать ничего. Постепенно, какие-то чувства стали проникать в сознание и вместе с ними бесцеремонно ввалилась боль. Она прошлась импульсами от ног к груди и вдруг метнулась в голову и осталась там, колотясь в истерике. Неожиданно вернулся слух в виде скрипа открываемой двери, а затем обоняние, выраженное в сладком спиртовом больничном запахе. Не в силах повернуть нестерпимо болящую голову, Саша скосил глаза и увидел расплывчатую женскую фигуру в белом халате, приближающуюся к нему и напоминающую привидение, несущее в руках металлическую ванночку.

- Где я ? - хотел сказать Кремлев, но вместо этого из его ссохшегося горла вырвалось какое-то противное бульканье.

- А Вы никак ожили? - удивленно спросила женщина, будто вопрос о безвременной сашкиной кончине был давно решенным и само собой разумеющимся.

        Она поставила ванночку на тумбочку, поводила перед глазами Кремлева пальцем, движения которого он со странным упорством сопроводил взглядом и взяв из ванночки наполненный шприц, подняла одеяло. Укола Саша практически не почувствовал.

- Где я? - более успешно повторил Кремлев.

- В больнице, где ж еще… - женщина внимательно посмотрела на него и спросила. - Помнишь что-нибудь?

- Помню… Наверно меня чем-то стукнули… Давно я тут?

- Две недели уже. Смотри-ка, выкарабкался. Тебе сделали очень сложную операцию. А руками можешь двигать?

        Саша пошевелил пальцами рук и на всякий случай подергал ногами. После укола головная боль немного утихла и захотелось спать.

- Наркотик что ли вкололи? А Вы кто?

- Ишь, размечтался! - улыбнулась женщина. - Я дежурная медсестра. Сейчас ты уснешь, а потом попробуем поесть.

        Она встала и тихо вышла. В коридоре медсестра заговорщицки огляделась, подошла к старомодному черному телефону и, вынув из кармана халата бумажку, набрала номер.

- Он очнулся и говорит. - сказала она. -Будет спать. Часа три.

        Женщина положила трубку и взглянула на часы, они показывали половину первого ночи. Она снова заглянула в палату: сквозь паутину капельницы виднелась забинтованная, похожая на биллиардный шар голова пациента. По-видимому, он уже уснул…

…Дима Коробков услышал звонок в дверь, когда твердо решил выключить телевизор и лечь, наконец-то, спать. Дурацкая привычка бодрствовать до двух ночи, а через пять часов уже приближаться к рабочему месту приводила к тому, что до обеда он ходил, словно в воду опущенный и усиленно боролся с дремотой. Зевнув, Дима прошел в прихожую и открыл дверь. На пороге стоял взъерошенный Кротов в расстегнутой куртке.

- Звякнули! - утвердительно произнес Коробков, пропуская следователя в прихожую. - А я спать собрался…

Они прошли на кухню и Дима поставил чайник на плиту.

- Успеем чайку хлебнуть?

- Вполне, - кивнул Кротов. - Я тебе пока задачи поставлю.

- Давай, - Коробков достал с полки чашки и коробку с чайными пакетиками «Dilmah». - И если можно, подробнее.

- Ладно. Из реанимации позвонили час назад на номер сотового телефона, зарегистрированный на очередную девчушку Ребуса. Девчонки из оперативно-технического отдела оказались внимательными, и хотя с этого номера трезвонят день и ночь, этот звонок они выделили и подняли Степаныча.

- Ух, он и орал, - мечтательно улыбнувшись произнес Дима. - Хоть одно слово без мата ты от него услышал? Что там Ребусу проворковали?

- Дали нам три часа на сборы. Парень оклемался, но ему вкололи снотворного.

- А если они его решили совсем урезонить? Мы не зря чаи распиваем?

- Не суетись. Ребусу давно настучали, что дело у меня, и ему при этих обстоятельствах вешать своей бригаде столь очевидную «мокруху» резона нет никакого. Скорее всего припугнут паренька, а зная изворотливый ум гражданина Терещенко, могу предположить, что даже предложат денег за молчание…

- Ты что ж их в палату пускать собираешься? - Дима залил пакетики кипятком и положил сахар в чашки.

- Непременно. Зря что ль Степаныч дорогостоющую японскую хреновину там на произвол судьбы бросил. Пусть что-нибудь провякают…

- Ладно. Что будем делать?

- Вот тебе интересная бумажка, - Кротов достал из кармана вчетверо сложенный листок. - Впиши сегодняшнее число, подскочи в ОМОН и возьми человека четыре пострашнее. В масках, с автоматами. Короче, по полной программе. Ребят, которые приедут Кремлева пугать, берите подальше от больницы. Причем не церемоньтесь, побейте их немного, и, главное, - вот это… - Кротов протянул Диме два маленьких целлофановых пакетика. - С понятыми! Сделаешь? Эксперта сразу вызови - сегодня Митрохин дежурит, новенький. Его еще не успели приголубить. Не забудь убрать наши пальцы и получить чужие - ребята должны располагаться впоследствии на коротком поводке.

- Ты толкаешь меня на преступление, - улыбнулся Дима. - Может ствол в машине найдем? Я даже знаю какой…

- Не усугубляй. Хватит с них. Оформляешь и везешь в ИВС. Все чин по чину, в полном соответствии с законом! Сортируешь в разные камеры. Никого не подсаживай, в одиночки.

- Да где ж ее там взять?

- Придумаешь, мне что ль тебя учить?! Я могу быть уверен, что все произойдет в соответствии с планом? Сыпаться нельзя.

- А с чего ты решил, что их будет двое? Может один или четверо…

- Один - исключено, а трое - много. В крайнем случае одного не оформляйте - пусть бежит посыльным к Ребусу. Это даже будет неплохо…

- Как мы их вычислим - по больнице что ли шататься?

- Не смеши меня, ладно… На, вот, не потеряй. - Кротов протянул Диме радиостанцию «Icom”. - Чистая, мне их отстроили на отдельной волне. Только я и ты. Пользоваться умеешь?

- Не позорь ты уголовный розыск… - Дима допил чай и поставил чашку в раковину. - А как же это тебе генерал подписал заказ на спецоперацию ОМОНа без даты? Может мне такую справишь?

- Я пошел. - сказал Кротов. - Ты должен быть на дороге к больнице в половине четвертого. И жди зеленого свистка!

- Давай. Ты потом куда приедешь?

- Встретимся у меня в кабинете утром. Я еще кое с кем поговорить ночью хочу.

- Слушай, Михалыч, а почему они не давят заправщицу?

- Успеют еще… - Кротов направился к выходу. В дверях он приостановился. - Димка, нам нужно, чтобы Ребус поверил, что главное - бензоколонка, а не он сам, очень нужно. Хотя, - он вздохнул. - почти невозможно…

        … Закрыв крышечку сотового телефона, Ребус некоторое время сидел в раздумьях. «Парень выжил, и завтра Кротов будет у него. Завтра? А почему не сегодня? Этот Михал Михалыч вполне мог поставить телефон реанимации на «прослушку». Впрочем, там тоже бюрократия, и о звонке он узнает утром из отчета дежурных «телефонисток». Тряхнут медсестру, но это - «в воздух» - договаривалась с ней о звонке Ленка, телефон на нее, версия - необходимо срочно узнать о здоровье знакомого. Издергается Кротов, но это он никуда не привяжет… Да, наверное, надо действовать сегодня. Но почему этот лис две недели ничего не делает? Лысый говорит - занимается всем, чем угодно, но не производит ни единого движения по этому делу. Чего он ждет? Или делает, а я не знаю? Тогда - что? Заправщицу он не трогал - не вызывал, к ней не приезжал, не разговаривал… Если, конечно, мои олухи этого момента не проморгали. Надо с ней тоже форсировать дела.»

        Терещенко встал и начал одеваться. «Что я собственно так нервничаю по этой фигне? Проблем полно - вагон с осетинской сивухой пропал. Чудак, которому мы открыли кафе, вдруг подумал, что оно - его собственность…А тут? Подумаешь, накостыляли какому-то фраеру! Кротов просто так ничего делать не будет, но что он может высосать? Опять устроить мне параллельную ловушку? Поздно, времена другие, да и что ж он не понимает, что бомба в одно место два раза не падает? Ну, на край, отдам я этого отморозка Бухтияра, который трубой парня звезданул! Но ведь Кротову-то он не нужен! Ему нужен я - Алексей Терещенко! А может я преувеличиваю? Взял дело, увидев знакомое лицо, повертел-повертел в руках, понял, что глухо и ждет момента, чтобы или спихнуть его, или закрыть? В любом случае того парня надо успокаивать сегодня, пока он с Кротовым не пообщался».

        Терещенко шагнул к входной двери. Оказавшись на улице, он подошел к телефону-автомату и набрав номер, проговорил: «К половине четвертого. Знаешь куда. Только поговоришь. Возьми с собой кого-нибудь. Одного». Он нажал левой рукой на металлический рычаг и опять задумался: «Может я его просто переоцениваю?»…

        …Кремлев проснулся от звука тяжелых шагов. Это было уже не возвращение с того света, как в первый раз, когда он не сразу понял где находится. Теперь сознание вернулось почти мгновенно. В приглушенном свете, проникавшем из стеклянной двери коридора, он увидел два силуэта, стоящих в ногах кровати.

- Как дела, Шурик? - вкрадчиво сказал один из них. - Головка ,бо-бо?

Кремлев промолчал и лишь облизнул шершавым языком запекшиеся губы.

- Тебе один человек шлет привет и извинения за произошедший инцидент. Пока тебе предлагают о нем просто забыть. Завтра придет следователь. Если не вспомнишь ничего из того, что произошло тем утром, получишь матпомощь и санаторно-курортные. Если начнешь молотить языком - останешься инвалидом. В лучшем случае… Ты понял, Шурик? Или повторить для доходчивости?

- Не надо… Я понял. - Кремлев удивился свежести своего голоса. - Где моя машина?

- Менты забрали. Стоит у них в управлении. Разберут, собаки, пока ты здесь валяешься… Так что, поправляйся быстрее. И главное - не вякай… Береги здоровье. Его не купишь. - Силуэт повернулся и направился к выходу. Второй молча проследовал за ним.

        Минут десять Саша лежал со стиснутыми от злобы зубами. Вернувшаяся головная боль мешала сосредоточиться на чем-то конкретном. Только страшная обида кипела внтури, заглушая все мысли и растекаясь по телу расплавленной ненавистью. Хотелось немедленно вскочить с кровати и куда-то идти, что-то делать, мстить, рвать на куски - только не лежать оплеванным и беззащитным, наблюдая, как другие, изувечившие его, посмеиваются над его бессилием и продолжают упиваться своей безнаказанностью. Кремлев настолько утонул в своих эмоциях, что даже не сразу заметил, как в палату бесшумно вошел еще один чловек, и только, когда тот щелкнул выключателем и комната медленно наполнилась мягким светом, он начал возвращаться к реальности. Вошедший мужчина, лет тридцати пяти, в накинутом на плечи белом халате, не спеша взял за спинку коричневый, обитый дермантином стул, перенес его к середине сашкиной кровати и усевшись, начал молча изучать Кремлева серыми проницательными глазами. Саша молча смотрел на него и ему начинало казаться, что где-то он уже видел это лицо.

- Привет. - наконец произнес посетитель. - Моя фамилия Кротов. Не напрягайся, ты ее вряд ли слышал. Я и есть тот следователь, о котором тебе наверняка недавно говорили два суровых джентльмена. Запугивали?

- Вы ко мне на прием что ли записались? Друзья мои были, пришли проведать.

- Приятно иметь друзей, посещающих больного товарища в три часа ночи. Ладно, Александр, я тебя мучить не буду. Постарайся все запоминать и ничего не говорить. Молчание - золото, а твое молчание до определенной стадии, вообще, не поддается ювелирным эквивалентам. Поэтому, просто слушай. Твои чувства мне понятны, но постарайся не мешать делать то, что я задумал. Для этого ты должен выполнять те самые инструкции, которые тебе только что дали, а именно, - молчать. Когда встанешь на ноги, я тебя вызову на допрос в качестве потерпевшего, и мы письменно зафиксируем, что ты не помнишь, как очутился в данном лечебном заведении. Я понимаю, ты думаешь, что все менты ссучились и гребут заодно с бандитами. Не спеши с выводами. Если ты будешь действовать точно в соответствии с моими инструкциями, то все будет «о’кей». Кажется так говорят на курсах раллийных пилотов в далеком английском Сильверстоуне?

- Справки навели…

- Служба такая. - Кротов улыбнулся. - Саша, отморозок, хлопнувший тебя железякой по башке, - не противник. Упрятать его в зону так же просто, как сделать тебе инъекцию витаминов. И он от этого не уйдет. Более того, я уверен, что на определенном этапе меня даже будут просить об этом его старшие боевые товариши… Мой же интерес простирается значительно дальше, и имеет куда более широкие перспективы. А вот для сбора необходимых аргументов, надо чтобы ты вел себя так, как надо мне. И если будешь все отрицать, то окажешь неоценимую услугу, а взамен получишь полное отмщение. Помнишь, что такое, степень сжатия? Чем больше смеси сжимается в меньшем объеме, тем сильнее потом при сгорании она толкает поршень. Вот и нам с тобой надо сначала сжаться до минимума, чтобы впоследствии мощность наших действий была максимальной. Так что, прошу тебя действовать в полном соответствии с полученными недавно инструкциями. Тем более, что твои действия до примитивного просты - все отрицать и ничего не помнить. Договорились?

- Почему я должен Вам верить? - спросил Кремлев.

- Потому, что у тебя нет более разумного выхода. Так что, договорились?

- Выход есть из любого положения. Но пока я буду придерживаться Ваших инструкций…

- Замечательно. Выздоравливай! - Кротов поднялся и протянул руку. Саша извлек из-под одеяла свою ослабевшую ладонь и слабо ответил на рукопожатие. Следователь вышел, выключив по дороге свет.

        В коридоре у стола, в прострации, с заплаканными глазами сидела медсестра. Кротов присел рядом с ней.

- Зоя, успокойтесь. Если Вы будете молчать обо всем, что произошло сегодня ночью, то все для Вас останется по-прежнему. Впредь рекомендую не брать денег у случайных знакомых - они не приносят счастья. По поводу этого больного, пользующегося таким грандиозным успехом, вас больше беспокоить не будут, поэтому просто держите язык за зубами. И все будет хорошо. До свидания. - Кротов встал и пошел к выходу, но в дверях обернулся. - Вы ведь работаете - «сутки через трое»?

- Через двое, на полторы ставки, - пролепетала медсестра.

        “Повезло? Или он купил всех?» - подумал Михаил и вышел на лестницу. На улице он достал из кармана радиостанцию.

- Как дела?

- Все по плану, - послышалось из динамика после длинной паузы. - Приняли ребятишек.

- Хорошо. До завтра.

- Ноль.

        Кротов спрятал станцию и завернул за угол, где была припаркована его машина.

        … Тем временем Саша Кремлев смотрел в потолок и думал. Боль немного утихла, прошла и вспышка гнева. Вместо эмоций в ноющей голове вдруг начал вырастать некий туманный план, с каждой минутой принимающий все более четкие контуры и детали. «Молчать… Конечно, молчать! Более того - исчезнуть. Тогда все получится… Но где же я его видел?!».