Отпуск за чужой счет

Эта история времен начала «перестройки», конечно, не документальная. Страна, имена, события - все это вымысел. Меня больше интересовал не «навороченный» сюжет, ибо описать очередной «подвиг чекиста», насытив его стрельбой, погонями и интригами не составляет труда. Мне хотелось максимально приблизить смысл этой непростой работы к реальной жизни, представить, что и такими неординарными делами занимаются не опостылевшие супермены, а вполне обычные, земные люди. При создании рассказа я опирался только на свои представления о том, «как это все происходит на самом деле», поэтому любителей приключенческой «шпионской» литературы с выстрелами из-под воды по вражескому самолету, прыжками с парашютом во двор Пентагона и «ходьбой по трупам» на вражеской территории, в данном случае ждет разочарование…

- Ну, Виктор! С отпуском тебя! - Гордецкий поднял наполненную рюмку, и все присутствующие дружно потянулись друг к другу своими разнокалиберными стеклянными емкостями. - Ты за какой год гулять идешь?

- За позапрошлый… - жизнерадостно проинформировал собравшихся Карелин, выдохнул воздух и, усиленно борясь с обильным слюноотделением разинул рот.

На мгновение в душной комнате наступила мертвая тишина, ибо все оказались заняты исполнением точно такой же традиционной паузы перед проглатыванием первой, долгожданной стопки, как вдруг раздался тихий, но прозвучавший выстрелом в ночи троекратный стук в дверь, что на местном языке означало: «спокойно, свои».

- Наверное, Осокин, - немедленно выдвинул версию находившийся ближе всех к двери Степанов и повернул ключ в замке.

Гостеприимно распахнувшись, дверь открыла собравшимся унылую и задумчивую физиономию начальника отдела Кузьмина, который стоял, опершись левой рукой на косяк и обводил комнату взглядом палача, точящего топор перед юбилейной казнью.

- Так… - протянул Кузьмин тоном мужа, заставшего дома свою жену в объятьях сантехника. - Что за пьянка?

- Повод есть… - невыразительно промямлил Гордецкий, возвращая непочатую рюмку в исходное положение между тарелкой с крупно, по-мужски порезанной вареной колбасой и банкой с солеными огурцами. - Да и рабочее время уже того…

- Рабочее время чекиста - круглосуточно, - чеканя слова, надменно произнес Кузьмин. - Карелин, поставь стакан и следуй за мной, остальным даю время Ч. - восемнадцать сорок пять для подачи рапортов об организации распития спиртных напитков на служебном месте. - Он повернулся и с командирской выправкой зашагал вдоль коридора по традиционно красной ковровой дорожке.

Карелин закрыл рот, проглотил слюну, обвел сокрушенным взглядом “немую сцену” в исполнении потенциальных жертв дисциплинарного устава и молча вышел, оставив друзей обсуждать организационную бездарность руководства и отсутствие задатков оперативного чутья у Степанова. Зайдя вслед за Кузьминым в его кабинет, Виктор изготовился к очередному разносу и принял решение героически брать все на себя.

- Присядь, - устало бросил начальник, нагоняя на себя вид подпольщика, вернувшегося из логова врага с секретными шифрами и указал на кресло возле приставного столика.

Опытный Карелин моментально соориентировался в обстановке и понял, что разговор пойдет вовсе не о случившемся ликеро-водочном инциденте. Однако, это обстоятельство не принесло Виктору желанного морального облегчения, ибо он четко знал, что приглашение к проведению беседы в положении “седа ноги врозь” в указанном ему месте означает долгую и изнурительную рабочую беседу с далеко идущими, “наполеоновскими” планами, посвящение в которые ему, уже тридцать минут находившемуся в отпуске, совсем не улыбались. Поэтому Карелин расположился в кресле в позе “низкого старта”, приготовившись отбояриваться от всего, что ему попытается всучить “на дорожку” руководство и, при первой возможности, ретироваться обратно к накрытому столу.
Тем временем Кузьмин медленно открыл сейф, напоминающий цветом, формой и размерами печь крематория и извлек из него большой желтый конверт. Появление сего, привычного взору предмета в руках начальника повергло Карелина в страшное уныние, сравнимое по силе с печалью тургеневского Герасима, пять минут назад казнившего любимую собаку. Конверт означал, что, скорее всего, завтра в полдень белый ТУ-154 взмоет в небо и возьмет курс на солнечный Адлер без него, а сегодня вечером он поимеет страшной силы скандал со своей любимой женой Валентиной. Столь невзрачные перспективы заставили Виктора низко опустить голову и заняться детальным изучением носков своих ботинок с одновременным лихорадочным поиском путей предотвращения надвигающейся катастрофы.

- Ты куда ехать в отпуск собрался? - нагло поинтересовался между тем Кузьмин, неделю назад собственноручно подписавший рапорт Карелина, где достаточно грамотно и разборчиво было указано - «отпуск буду проводить в пансионате «Восток» г. Сочи».

- Теперь уже не знаю… - обреченно выдавил Виктор и поднял голову.

- Правильные выводы делаешь, товарищ майор. Придется отложить твой отдых недельки на две. Не возражаешь? - последние слова, выглядевшие форменным издевательством над конституционным «правом на отдых», Кузьмин произнес с отеческой заботой о незыблемости интересов Родины.

- Я три года в отпуске не был, - устало произнес Карелин. - Жена вещи собрала, ребенка из школы отпросили, билеты в кармане… Неужели больше послать некого?

- Некого. Опытные заняты, а молодежь к этому еще не готова, - произнес Кузьмин, задумчиво глядя куда-то в окно, где по-видимому находилось будущее начинающих разведчиков, после чего положил конверт перед Виктором и усевшись в кресло напротив приготовился отражать сопротивление подчиненного.

- Надеюсь, не в Мавританию какую-нибудь? - угрюмо и тихо проговорил Карелин и начал вытряхивать на стол содержимое. Сопротивляться, на самом деле, было бесполезно, ибо само наличие этого желтого конверта предполагало, что все уже решено.

Первым делом он открыл новенький загранпаспорт и, полюбовавшись на свое фотоизображение по фамилии Захарчук, нашел визу. Ехать, судя по ней, предстояло в ФРГ.

- Чего это меня в хохлы записали? Русских фамилий мало, что ли? Хорошо, хоть научились остальные данные сохранять, - имя, отчество, дата и место рождения в паспорте соответствовали настоящим.

Отложив паспорт, Карелин нашел в ворохе бумаг задание и углубился в его изучение. Минут через пятнадцать он оторвался от чтения и поднял глаза на Кузьмина.

- Ну, что? - осведомился тот с выражением лица руководителя партизанского отряда, посылающего добровольца на верную смерть.

- Ничего… Как были разработчики легенд долдонами, так они ими и на пенсию уйдут…

- Что тебе не нравится? Хорошая легенда, чистая, без наворотов…

- Что ж Вы меня засылаете на семинар по обмену опытом по… - Карелин, заглянул в бумаги, - … «исследованиям в области термической металлообработки»? Я ж в ней ни хрена не понимаю! Можно отращивать бородку клинышком и разгуливать по Мюнхену в длинной, серой шинели, «буденновке» и с «маузером» на боку!

- А что делать? - Кузьмин встал и, заложив руки за спину, начал расхаживать взад-вперед по кабинету. - Не высовывается этот итальянец из своей страны! Первый раз выезжает, и именно на этот семинар… Да и задача-то у тебя проще пареной репы - сделал дело и в тину, а им уже в Италии потом займутся.

- А у себя на Родине его достать невозможно что ли?

- Слушай, Карелин! Ну, не мы это решаем… Дали тебе задание - выполняй. А вопросы и я задавать могу часами: почему именно этот человек, зачем он нам нужен, почему не использовать агентуру в Италии или ФРГ?! И что изменится? За нас с тобой все уже подумали. Мое дело - подобрать исполнителя, а твое - выполнить задачу в точном соответствии с установкой.

- Да я это понимаю. - Карелину надоело мотать головой за перемещающимся туда-сюда Кузьминым, и он уставился на портрет руководителя партии и правительства, висевший на стене рядом с изображениями куда более легендарных исторических личностей. - Но мне же придется общаться с этим Маркони? Вот он меня и спросит что-нибудь о «термической металлобработке»! И что? Моментально выяснится, что я в ней разбираюсь, как ханты-мансийский оленевод в выращивании апельсинов, после чего господин Маркони торжественно пожмет мне руку и, восхищенно произнеся, «О! Кей-джи-би! Вери гуд!», бросится в издательство какой-нибудь «Газетте ла Рома» строчить статью о раскрытии им советского резидента?

- Тебе что, впервой? - прищурившись на один глаз спросил Кузьмин.

- Так надоело уже изворачиваться! Засыплюсь когда-нибудь… Как вспомню свою миссию на симпозиуме генетиков, так мороз по коже! Я ж там из ста слов только одно с трудом понимал… И то было - «сэндвич».

- Но ведь справился?! Возьмешь книжку в самолет, первый день у тебя свободный …

- Ну, уж нет! Я что ж с этим макаронником до пенсии что ли волындаться буду?К среде закончу и домой… Еще успею позагорать с женой.

- Нет, Виктор, семинар тебе придется отсидеть до конца… Можно подумать, тебя в тайгу на месяц с мешком крупы засылают! Германия, теплая осень, хороший отель, баварское пиво, минимум работы… Да, это ж и есть отпуск! К тому же за государственный счет!

- Какой это к черту отпуск?! Да это ж издевательство! Пришлете телеграмму, что у меня теща скоропостижно… или об аварии в мартеновском цеху на моем родном тьмутараканском металлургическом, я ее в течение дня дам прочитать всем, включая депутатов бундестага и… айда домой!

- До конца! - с металлом в голосе повторил Кузьмин, и Карелин грустно повесил голову…

…Виктор проницательно взглянул на молоденькую, радостно улыбающуюся стюардессу, и эта сверкающая, белозубая улыбка человека, абсолютно довольного своей судьбой разозлила его еще больше.

- Водки! - резко сказал он девушке. - Стакан.

- Извините, но у нас по 50 граммов положено. - стюардесса даже не изменилась в лице, продолжая ослеплять Карелина блеском неискренней радости.

- Тогда, пять раз по пятьдесят, и постарайтесь, чтобы паузы между “разами” не превышали одной минуты. - Виктор вытащил из кармана прикупленную в аэровокзальном киоске книжку с интригующим названием “Последнее дело Ястреба”, на обложке которой был изображен вооруженный до зубов мужик, по-видимому сам легендарный Ястреб, с выражением лица человека, выигрывшего “Жигули” по денежно-вещевой лотерее.

Уже на двадцатой странице, когда герой, оказавшийся бесстрашным советским разведчиком и обладателем черного пояса “кон-фу” по совместительству, успел набить четыре вражеские физиономии, переспать с очаровательной агенткой израильского “Мосада” и, исполняя волю партии и народа, завалить с “Беретты” одного предателя, Карелин захлопнул книжку, и отправил очередной шедевр приключенческой литературы в карман переднего сиденья рядом с гигиеническим пакетом и рекламным журналом “Аэрофлота”, содержание которого вселяло в непосвященных авиапассажиров, что полеты на самолетах других авиакампаний, включая KLM и «Air France» напоминают по уровню безопасности и комфорту подвиг Виктора Талалихина и легендарный перелет Чкалова в США через Северный полюс. В это время появилась стюардесса и водрузила перед ним поднос с микроскопческим “ обедом, состоящим к тому же из блюд, чьи вкусовые и питательные качества не на много превышали энергетическую ценность тюремной баланды. Правда, девушка оказалась то ли разумной, то ли ленивой, ибо она поставила перед Виктором и большой стеклянный стакан с красной каемочкой, наполненный до краев прозрачной жидкостью.

- Приятного аппетита! - ядовито сообщила стюардесса и грациозно удалилась.

Карелин без всякого напряжения вылил в себя содержимое стакана, пожевал кусочек черного, трехдневного черствого хлеба и, откинув спинку кресла, закрыл глаза. Выпитая водка произвела на него такое же слабое впечатление, как шлепок китайским кедом 38-го размера по заду носорога. Голова оставалась абсолютно светлой и в нее, толкаясь и мешая друг другу, дружно ломились разные тяжелые, невеселые мысли…

… Виктор Карелин работал в «конторе» уже семнадцать лет. За это время он исполнил множество похожих, почти одинаковых заданий, составлявших основные функции его отдела. Менялись лица “клиентов”, способы и методы, но конечная цель оставалась из года в год одной и той же. Работа не была для Карелина в тягость, так как требовала серьезного напряжения ума, артистизма, хорошей способности к импровизации, коммуникабельности, выдержки и терпения, но с годами, видя, как пришедшие вместе с ним сослуживцы добиваются все больших и больших должностей и званий, в то время, как он сам продолжал мотаться по свету и тянуть свою непростую, черновую лямку, Виктор начал немного комплексовать. Нынешнее задание, похожее на многие предыдущие, как два индийских фильма один на другой, не представлялось ему чем-то сложным и от этой будничности, которая никак не укладывалась в голове Карелина, как весомая причина для отмены долгожданного отпуска, ему было тяжко и противно на душе. К тому же, он, опытный сотрудник, прекрасно понимал, что для подготовки его задания, организации документального и “человеческого” обеспечения требовалось довольно продолжительное время, а стало быть его кандидатура была “утверждена” не за десять минут до того момента, когда Кузьмин бесцеремонно прервал их застолье, а значительно раньше. Такой кулуарный подход явно отдавал пренебрежением и наплевательским отношением к нему со стороны руководства, и оставлял неприятный осадок собственной малозначительности. Горечь в размышления добавлял и разговор недельной давности со своим другом и бывшим однокурсником по “комитетовской” школе Владимиром Степновым, ставшим уже заместителем начальника Управления и пригласившим Карелина к себе на дачу “обмыть” новую должность.

- Виктор, ты не обижайся, ибо я хочу сказать тебе правду, - сказал Степнов, когда они изрядно “приняв на грудь” и отведав отменного шашлыка, уединились с Карелиным на отессанных сосновых бревнах, сложенных на самом краю обширного участка. - Ты не поднимешься выше…

- Чем же и кому я не угодил? - удивился Виктор, не чувствовавший за собой смертных грехов, препятствующих росту по служебной лестнице.

- Парадокс в том, - продолжил Владимир, наполняя прихваченные с собой из-за стола стопки, - что все наоборот! Ты всех устраиваешь, но именно в том положении, в котором работаешь! Посуди сам. У тебя практически не бывает провалов, раз. Ты свободно бубнишь и пишешь на трех основных языках, два. На тебя нет компромата, три. Ты поддерживаешь ровные. хорошие отношения почти со всеми, четыре. Плюс - колоссальный опыт, неконфликтность, безотказность… Витя, извини, но если бы я был твоим руководителем, то никогда бы не повысил тебя, усадив в отдельный кабинет в Главке. А где взять замену? Кто будет мотаться по Союзу и миру и привозить «галочки»? Куда выгоднее иметь начальниками отделов пяток Кузьминых, отвечающих «их нихт ферштеен» на вопрос «how are you» и ни разу в жизни не завербовавших даже сборщика бананов в Руанде, но зато отличающихся строевой выправкой, чудовищной, гипертрофированной исполнительностью и абсолютно бездумной беспощадностью к подчиненным.

- Ну, а как же ты? - Карелин проглотил содержимое стопки и хрустнул припасенным соленым огурчиком. - Ведь ты же поработал и «на выездах», и в резидентурах, и тоже не высылался, как «нон грата» …

- Есть такое слово - фарт. Мне просто повезло… Да, не грусти ты! Мы киснем в кабинетах, а ты живешь! Кожаное кресло и совещания с подчиненными надоедают на второй неделе. Честное слово, иногда так хочется чего-то старенького…

- Это хорошо, когда тебе двадцать пять, но в сорок уже хочется чего-то более уравновешенного. Ладно, не будем о грустном, - Карелин наполнил стопки. - Спасибо, что не побрезговал меня пригласить. Давай за тебя!

- Дурак ты, Витька! Человеческий характер не должен меняться от высоты полета. А тебя я просто уважаю и люблю! Хороший ты парень!..

…- Пристегните ремни безопасности и потушите сигареты! Наш самолет прибывает в аэропорт города Мюнхена! Температура воздуха… - Карелин открыл глаза и удивленно уставился на табло над креслом. «Быстро, однако», - подумал он и начал искать пряжки ремня. Через десять минут самолет мягко коснулся земли и пилот запустил реверс.

- Вы себя хорошо чувствуете? - стюардесса подошла к Карелину и внимательно посмотрела ему в глаза.

- Изумительно. - Виктор встал с кресла и, открыв полку, вытащил потертый, видавший виды черный кожаный «дипломат».

Изобразив легкое волнение при ответе на вопрос пограничника о цели приезда в ФРГ, Карелин, ставший на некоторое время Виктором Захарчуком, старшим научным сотрудником НИИ металлобработки, получил обратно паспорт, отыскал на транспортере свой чемодан и, смело пройдя по «зеленому коридору», вышел из здания аэропорта на улицу к стоянке такси. Пропустив пару машин, он, наконец, уселся в кремовый дизельный «Мерседес», назвал водителю отель, выбранный его местом дислокации и через полчаса вошел в массивные двери громоздкого, серого здания в центре Мюнхена.
Портье с наигранной улыбкой сообщил, что для господина Захарчука забронирован одноместный номер и поманил пальцем носильщика.

- Куда выходят окна номера? - вдруг спросил Карелин.

- На центральную улицу, но у нас установлены абсолютно звуконепроницаемые окна, - сообщил портье.

- Все равно. Нет ли у вас номера с окнами на боковой проезд и с балконом?

- Минуту, - портье нажал несколько клавиш на клавиатуре компьютера. - Есть, но на тридцать марок дороже.

- Ничего страшного. Пожалуй я поменяю номер. Это возможно?

- Да, конечно!

Манипуляция с номерами, как и многие другие действия в других странах, была проделана Карелиным чисто автоматически. Заполнив необходимый бланк, он получил ключ, представлявший из себя пластиковую карточку с ассиметрично расположенными дырочками, поднялся на лифте на восьмой этаж и, пройдя метров десять по коридору вошел в небольшой однокомнатный номер, чуть не споткнувшись об уже принесенный свой чемодан. Подняв его и положив на широкую кровать, покрытую синим атласным покрывалом, Виктор открыл крышку и с удовлетворением убедился, что грузчики двух аэропорта с пониманием отнеслись к багажу. По крайней мере, все десять бутылок столичной и фотоаппарат оказались в целости и сохранности. Распределив вещи по полкам и вешалкам встроенного шкафа-купе, Виктор переоделся в джинсы, рубашку-ковбойку с коротким рукавом и кроссовки, после чего детально осмотрел номер, закончив исследования холодильником, откуда он извлек холодную бутылку местного, баварского пива, открыл ее и медленно, преодолевая ломоту в зубах выпил из горлышка. Утолив жажду, Карелин тщательно умылся, причесался, внимательно и сосредоточенно осмотрел расположение всех вещей, запомнив их места и некоторые особенности, после чего покинул номер и спустившись на лифте вниз вышел на улицу. Полтора часа, проклиная инструкции, Виктор мотался по городу, предпринимая, одно за другим парадоксальные решения и выписывая совершенно бессмысленные траектории, пока, наконец, не купил в маленьком магазине телефонную карту. Найдя автомат, он по памяти набрал номер.

- Слушаю, - ответил по-русски мужской голос.

- Извините, я ошибся… - произнес по-немецки Карелин и положил трубку.

«Когда только кончатся эти игры?!» - устало подумал он и, увидев на противоположной стороне улицы гаштет, отправился подкрепиться. Выпив пива с традиционными немецкими сосисками, Виктор заказал из бара такси, на котором проехал на окраину города. Там он вышел, прошел несколько улиц пешком и спустившись в метро пересек город в обратном направлении.
«Валяем дурака» - продолжал он злиться по дороге. - «Кому на хрен здесь нужен инженер из России? Не 71-й год, все-таки, а инструкции живут и побеждают. Нашего народа сейчас мотается по свету видимо-невидимо, никаких спецслужб на них в жизни не хватит, а мы все в бирюльки играем». Размышляя таким образом, он добрался до маленького ресторанчика и убедившись, что несмотря на выписанные круги прибыл вовремя, раположился за угловым столиком лицом к входу и заказал отвратительного немецкого шнапса, салат и свиную отбивную. Выпив рюмку немецкой водки, вкусовые качества которой навевали незабываемые воспоминания о потреблении мутной гороховой самогонки по рублю за поллитра, которой они забавлялись в студенческую пору на «картошке», Карелин принялся за обильный салат. В это время в зал вошел мужчина, в футболке с надписью «Gorbatscheff - Perestroyka», фотография которого фигурировала в желтом конверте, и приветливо махнув Виктору рукой направился к его столику.

- Добрый день, - произнес он по-немецки и поманил официанта. - Как долетели?

- КГБычно, - тихо по-русски проговорил Виктор и, указав на футболку, спросил. - А чего не в форме? С погонами было бы лучше…

- Это сейчас последний писк - все носят. Времена изменились… - в это время подошел официант с заказом и мужчина перешел на немецкий. - Значит, на семинар приехали?

- Да, буду делиться опытом горячего проката. - Карелин наполнил рюмки. - Ну, давай за встречу?

- Я за рулем, не буду, - мужчина покачал головой и принялся за еду. - Что там у нас хорошего?

- Вы в посольстве все лучше меня знаете… По-моему, надвигается страшный бардак, размеры которого я предсказать не могу. Впрочем, к нашему делу это не относится.

- Пока… О делах поговорим в машине.

- Неужели тебя не пасут? Я когда прочитал способ связи, аж, икать начал…

- Сейчас - нет. Все нормально.

- Ну-ну… - Виктор проглотил еще рюмку шнапса. - Как же они эту дрянь пьют?

- Дело привычки.

Они молча доели и, расплатившись каждый за себя, вышли из ресторана. На стоянке мужчина открыл дверь потрепанной БМВ 5-й серии.

- Прошу, господин Захарчук, - он гостеприимно пригласил Карелина внутрь.

Виктор сел в машину, и они не спеша поехали в сторону центра.

- На что удить будешь, Виктор? Меня, кстати, Андреем зовут…

- Ну, имя-то я знаю… Для начала на Барбару, да и не дали ничего более интересного. Хобби у этого макаронника совсем не криминальные - марки какие-то, тьфу… - Карелин сплюнул, символизируя свою ненависть к филателии. - А вообщем, ничего путного не дали - иди туда, не знаю куда… Непонятная какая-то история - вязать итальянца в Германии с помощью хохла, присланного из России! Мозги у кого-то, похоже, зашкаливают.

- Ты про него хоть что-нибудь знаешь?

- Да! Написали много, только ухваток почти нет. В пьянке сдержан, не болтлив, наркотики не употребляет, хороший семьянин.

- Зачем он нужен?

- Это не мое дело, но судя по профессии - что-то связанное с военными разработками.

- Что ж итальянцы такого военного изобрели?! Пиццу?

- Не знаю… Да мне плевать. Меньше знаешь - крепче спишь.

- Понятно… Фото Барбары видел?

- Да, сильная девушка…

- Мы ее подцепили четыре года назад, на фальшивых документах. Она - полька. Работает на нас очень редко, но безошибочно. Когда ты хочешь с ней переговорить?

- Этого я делать не буду. Когда буду готов - позвоню тебе, это будет означать - клуб «Три сосны» в восемь вечера. Пусть приезжает с подругой. Подруга - для меня, макаронника - ей. Дальше по плану, пока не сделает. Если он взбрыкнет и проявит невероятную верность своей жене, то будем думать… Сколько тебе надо времени, чтобы у нее все было готово?

- Один день. Эту богадельню «Три сосны» тебе тоже рекомендовали?

- Нет. Я был здесь два года назад, по “одиночной” путевке. Мне там понравилось.

- Ладно. Сегодня суббота. С понедельника Барбара будет готова.

- Договорились, но скорее всего раньше вторника-среды я его не поимею…

- Подождем, но говорили, что ты быстро работаешь.

- Хочешь быстрее от меня избавиться? - Карелин улыбнулся и полез за сигаретами. - Не выйдет! Мой дубовый начальник распорядился, чтобы я сворачивал себе мозги на этом гребаном семинаре все две недели. А вообще-то я сейчас должен быть в отпуске, в Сочи… А я - тут, черт-те чем занимаюсь.

- А чем не отпуск? - улыбнулся Андрей. - К тому же за чужие деньги!

- И ты о том же, - махнул рукой Карелин.

Он отвернулся и грустно уставился в окно, за которым проплывали деревья еще не подкрашенные осенней желтизной.