Отпуск за чужой счет
(окончание)

        В четверг семинар продолжался обычным порядком. До ланча Карелин изнывал от тоски, слушая доклады специалистов из Люксембурга, Бельгии и Англии. Затем был объявлен порядок выезда в Кельн. Организаторы предоставляли автобус, экскурсоводов, размещение в отеле и питание. Выезд был назначен на завтра в четыре часа дня. Виктор еще раз с удовлетворением отметил сверхудачное стечение обстоятельств - и «самодеятельность» Маркони при знакомстве с Барбарой, и его отъезд в Кельн на период планируемого «более тесного общения», практически отставляли его от дела, обеспечивая тем самым безукоризненное алиби.
        Глядя на Карло, Карелин все больше убеждался, что его, имеющее столь успешный ход, задание просто подхвачено неким везением, а не является результатом контрмер, предпринятых некой, стоящей за итальянцем спецслужбой. Такое, хоть и редко, но случалось и раньше. В отличие от предыдущих дней семинара, Маркони ничего не записывал. Он явно находился в прострации и, уставившись взглядом в какую-то точку, буквально изнывал в ожидании завтрашнего вечера. В совокупности всего, что познал о своем подопечном Виктор в течение предыдущих дней, он не улавливал ни тени фальши и игры, что, подкрепляемое его большим опытом, говорило о чистоте проводимой работы. Однако, тот же опыт и натренированная интуиция Карелина, оставляли какой-то неприятный осадок в виде парадоксального предчувствия - плохо, когда все идет слишком хорошо, и хотя он отгонял от себя это наваждение, все же сия неприятная мысль упорно сверлила голову. Кроме того, Виктор никак не мог разобраться в ощущении важности чего-то замеченного в номере Маркони, но так до конца не осознанного и непонятого…
        За обедом глядя, как Карло в задумчивости проносит ложку с жидким бульоном мимо рта, Карелин завел с ним разговор о своем предстоящем докладе. Маркони растерянно кивал в ответ и вместо тарелки тыкал вилкой в стол.

- Значит, не поедешь в Кельн? - спросил Виктор, доедая бифштекс.

- Нет, не хочется… - ответил Карло столь уныло, словно ему предложили сесть в концентрационный лагерь для политзаключеннных.

- А если эта девчонка тебя обманет и не приедет?

- Почему?! - вспыхнул Маркони

- Ну, не знаю… Муж не отпустит, ребенок заболеет, не захочет…

- Этого не может быть! - заявил итальянец с убежденностью большевика, приговоренного к расстрелу белогвардейцами.

- Ну, ладно… Что мы делаем вечером?

- Знаешь, Виктор, я хочу отдохнуть, выспаться… - не очень искренне произнес Карло. - Только не обижайся! А в воскресенье, когда ты вернешься из Кельна, я приглашаю тебя на ужин. Хорошо?

- Согласен. Но я сегодня вечером съезжу попить пивка…

- Туда же?

- Да, нет куда-нибудь поближе. Пойдем, начинаются наши мучения…

        …На Барбаре был строгий темно-синий брючный костюм и темные очки.
        Она сидела, закинув ногу на ногу в маленьком баре и пила кофе из микроскопической белой чашки. Карелин присел на свободный стул и подозвал официантку.

- Пиво и пачку «Мальборо».

- Почему-то вы все всегда заказываете одно и то же. Пиво и сигареты. Как-будто прибываете из Сахары, по которой плутали две недели без жидкости и табака. - Барбара поставила чашку на столик и откинулась на спинку стула.

- По Вашему, я должен был в этом богоугодном заведении заказывать шампиньоны и французский коньяк, а сигаретами запасаться в ларьке на три года вперед?

- Давайте о деле, - устало вздохнув, произнесла полячка.

- Что-то мне не очень нравится Ваше настроение…

- И что? На этом основании Вы откажетесь от моих услуг?

- Это невозможно, но я не люблю, когда напарник по делу с первой минуты начинает выражать недовольство предполагаемой работой...

- А Вы бы прыгали от восторга, если бы Вас заставляли спать с отвратительными, грязными девками, снимать это на пленку и думать, что где-то далеко ее просматривает определенное количество людей?

- Насколько я понимаю - у Вас нет другого выхода, - неожиданно жестко сказал Виктор, - Никто не заставлял Вас нелегально, по фальшивому паспорту уезжать в Германию из прекрасной Варшавы, никто не принуждал совершать определенные действия, за которые по немецким законам полагается несколько десятилетий скуки на тюремной койке. Вас вытащили из сверхсомнительного положения, сделали безупречные документы… Давайте без соплей. Кроме того, за пару не самых приятных ночей в год Вы получаете гонорары, позволяющие Вам не работать разносчицей молока в арабском квартале, ездить на хорошей машине и носить вещи не из магазина для беженцев с Берега Слоновой Кости…

- Да-да, - встрепенулась Барбара. - Не обращайте внимания… Это нервное.

- Тогда к делу. Клиента Вы видели. Он созрел до такой степени, что я побаиваюсь - как бы его от ожидания не сразил апоплексический удар. По крайней мере, завтрашнего дня он ждет с напряжением, которое испытывал Нил Армстронг перед выходом на поверхность Луны.

- Ну, так завтра я все сделаю… Мы же договорились с ним о встрече, а за дальнейшее можете не беспокоиться.

- Не сразу… Я не хочу, чтобы момент Вашей встречи и включения записи в видеокамере разделялись временем, за которое я не успею даже заказать ужин в кельнском отеле. Поэтому, прошу Вас - не торопитесь, поиграйте с ним день-два, дайте ему потратить на Вас побольше денег…

- А он не перенапряжется в результате такого длительного ожидания?

- Ничего, потерпит… Побольше жизни. У него не должно быть сомнений в том, что такая прелестная леди соглашается на связь с ним в результате победы его обаяния, щедрости, темперамента и неотразимости.

- Хорошо. Кстати, Ваш итальянец вполне симпатичная личность и выгодно отличается от тех слюнявых ублюдков, которые мне обычно подсовывали… - Барбара достала из сумочки тонкие и длинные дамские сигареты и закурила. - Как будет выглядеть связь с Вами для передачи кассеты?

- Я позвоню сам.

- Ну, а если я буду держать клиента на дистанции долго?

- Ну, я узнаю о его счастье мгновенно. К тому же переигрывать тоже не стоит… Кассета должна быть у меня не позже вторника.

- Хорошо.

- Вот и прекрасно! - Карелин поднялся и положил на стол десять марок. Он еще раз внимательно посмотрел на красивое, утонченное лицо Барбары и добавил. - Удачи… Поверьте, я искренне желаю Вам, чтобы это задание было последним.

- До свидания, - сухо ответила женщина и отвернулась к окну.

        …Из Кельна Карелин вернулся в воскресенье вечером. Уикенд, проведенный вдалеке от «шпионских» проблем, оказался не только приятным и познавательным, но и позволил ему успокоить нервную систему и приготовиться к финалу своей миссии. Виктор не пропустил ни одной экскурсии и с живым, неподдельным интересом осмотрел все предложенные его вниманию достопримечательности. В субботу вечером он принял приглашение на ужин от нескольких участников семинара, который состоялся в весьма фешенебельном загородном ресторане. Избегая разговоров со специфическими металлургическими проблемами, Карелин ловко уводил собеседников в сторону, предлагая темы о политике, футболе, погоде и женщинах. К концу ужина его участники прониклись симпатией к обаятельному русскому и все, как один пригласили его в свои страны для продолжения и закрепления знакомства. Пребывая в расслабленном состоянии, Виктор время от времени все же вспоминал об оставленном в Мюнхене Маркони, которого красивая и опытная напарница вероятно уже посадила на короткий поводок и вела на нем к будущим неприятностям.
        Войдя в свой номер в мюнхенском отеле, Карелин первым делом внимательно осмотрел свои вещи и изучил приметы, по которым можно было с большой степенью вероятности судить о пребывании в его отсутствие в комнате посторонних ног, рук и глаз. Оставшись доволен осмотром, он переоделся и, открыв бутылку пива, подошел к телефону и набрал номер Карло. Прослушав ноктюрн из пары десятков длинных гудков, Виктор положил трубку и расположился перед телевизором. Отсутствие Карло целиком соответствовало его планам, и он решил оставить выяснение ситуации до утра, но в час ночи телефон зазвонил.

- Виктор? - услышал он в трубке умиротворенный голос Маркони. - Я тебя не разбудил?

- Нет-нет! Привет, Карло! Ты в гостинице?

- Нет, Виктор… Я в Швейцарии…

- Где?!

- Мы с Барбарой катаемся на лыжах. Я тебе потом расскажу…

- Хм… Хорошо, что вы не уехали в Индию кататься на слонах. И как долго ты собираешься заниматься горнолыжным спортом?

- Мы вернемся завтра вечером. У меня к тебе просьба…

- Ладно-ладно… Я понял - сообщу, что у тебя внезапное и сильное расстройство желудка, сопровождающееся головной болью и частичной потерей слуха. Вообщем, не думай об этом…

- Как Кельн?

- Думаю хуже чем швейцарские горные курорты, но в целом - интересно. А как ты?

- Это невозможно описать словами!

- Ну-ну… Ладно, до встречи.

- Чао, - Карло положил трубку.

        «Можно считать, что итальянец сгорел», - удовлетворенно подумал Виктор и, забравшись в кровать, моментально уснул.
        В понедельник, после окончания занятий Карелин отыскал секс-шоп. Не проявив интереса к созданным воспаленным умом аксессуарам и приспособлениям, с помощью которых отдельные граждане пытались удовлетворить свою явно нездоровую фантазию, он быстро купил три фильма с откровенной «порнухой». В гостинице Виктор аккуратно вскрыл одну из коробок, вынул кассету и, опустив ее в горячую воду, отклеил этикетку. Испорченную кассету он выбросил в мусорное ведро, а пустую коробку, вместе с двумя оставшимися кассетами и заготовленным заранее тюбиком клея и скотчем положил в чемодан.
        Проделав эти нехитрые манипуляции, Карелин покинул отель и отыскал, отмеченную в гостиничном справочнике фирму, занимающуюся рентом машин. Бегло просмотрев прейскурант, он остановил свой выбор на недорогом «Эскорте» и после детального обследования натянуто улыбающимся клерком его «серпасто-молоткастого» паспорта и вежливого выяснения по телефону кредитоспособности предъявленной MasterCard, получил ключи с противоугонным «чипом» и был сопровожден на стоянку к выбранному, темно-синему автомобилю.

- У вас есть контора в аэропорте? - спросил Карелин, усаживаясь на водительское сиденье.

- Да, разумеется!

- Я оставлю машину там в субботу.

- Хорошо. Счастливого пути! - снова улыбнулся служащий, провожая взглядом уверенный старт «Эскорта» с паркинга на улицу.

        …Маркони в понедельник не объявился. Не появился он и во вторник на семинаре, заставив Карелина продолжать печальное изложение версии в виде анамнеза его состояния здоровья и отбиваться от настойчивых попыток организаторов навестить тяжело больного Карло по месту дислокации. Виктор, между тем, блестяще отчитал свой доклад, получивший высокую оценку присутствующих и ловко, проявив незаурядное чувство юмора, увернулся от особо непонятных вопросов. Сбросив, наконец, с себя тяжкое бремя специалиста по металловедению и раздавая направо и налево визитные карточки на имя Захарчука, который по возвращении с семинара был обречен оказаться моментально уволенным из своего НИИ по сокращению штатов, Карелин постепенно начал волноваться за судьбу своего основного предприятия на гостеприимной баварской земле. В принципе, незапланированный сценарий, по которому итальянец с полячкой оказались не в ее постели перед скрытой видеокамерой, а на горнолыжном курорте, не казался Виктору из ряда вон выходящим. Это был нормальный поступок импульсивного, эмоционального и богатого южанина, вырвавшегося в кои-то веки на «волю» и внезапно встретившего очаровательную, умную и вяло сопротивляющуюся женщину. Карелина больше волновала бездеятельность Барбары, не пресекающей разгула Маркони и, видимо, не настаивающей на быстром возвращении в Мюнхен. Между тем, времени на реализацию главной идеи задания оставалось все меньше. Впрочем, в душе Карелин даже немного радовался возникшим изменениям в плане и оттягиванию сроков его исполнения, так как это, по его мнению, являлось компенсацией слишком удачному началу операции. Поэтому, он не проявлял нетерпения и хладнокровно ждал результатов вояжа двух «возлюбленных» к сверкающим альпийским горным вершинам, будучи полностью уверенным, что по их возвращении уложить наивного Карло под объектив будет так же просто и естественно, как посетить супермаркет для покупки галстука.
        Маркони вернулся только в четверг утром. Он вбежал в аудиторию за минуту до начала и легко поднялся по ступенькам наверх к «камчатке», за которой Карелин вторую неделю проводил время в томительном ожидании окончания семинара. Загоревшее на горном солнце лицо итальянца излучало такое неисчерпаемое вдохновение и внезапно обрушившееся на него счастье, что поверить в то, что Карло едва выбрался из состояния тяжелейшего кишечно-желудочного расстройства было так же трудно, как втолковать людоеду сенегальского племени этические законы Карнеги. Не обращая внимания на насмешливые взгляды участников семинара, моментально создавших свои, стопроцентно правдоподобные версии относительно трехдневного отсутствия «тяжелобольного», итальянец плюхнулся в кресло рядом с Карелиным и достал бумаги из своего портфеля.

- Я только что вернулся… - прошептал он тоном заговорщика.

- Я догадался, - не глядя на Маркони ответил Виктор. - Но ты зря волновался - твой внешний вид убедительно свидетельствует, что последние три дня ты не слезал с унитаза, а таблетки против поноса заменяли тебе завтрак, обед и ужин…

- То есть? - не понял Карло.

- Загар, конечно, не смоешь, - проговорил Виктор, - но появляться на людях с выражением лица человека, выигравшего пару миллионов долларов на футбольном тотализаторе после того, как друг ежедневно приносит плачевные сводки о его приближающейся кончине от язвы желудка, мягко говоря, неправильно…

- Извини, Виктор… Я не хотел тебя подводить… Но если бы ты был на моем месте!

- Я предпочитаю быть на своем, - обиженно произнес Карелин и сделал вид, что начавшийся доклад какого-то шведа о проблемах горячего проката его волнует во много раз больше, чем причитания Маркони о навалившемся на него счастье. Минуту спустя, дав Карло попереживать по поводу «подставы» товарища, он добавил: - Ты даже не был на моем выступлении…

- Прости! -искренне сказал Карло. - У меня нет оправданий… Может быть вечерний ужин скрасит мое отвратительное поведение?

- Нет, у меня проблемы с билетом на самолет, и, потом, я не хотел бы мешать вашему стремительно развивающемуся роману. Впрочем, завтра неплохо устроить «отходную»…

- Давай в тех же «Трех соснах»! - воскликнул Маркони.

- Договорились… - пробурчал Карелин и принялся конспектировать речь докладчика.

        С трудом дождавшись окончания занятий, Виктор отбился от попыток Маркони все же затащить его на кружку пива и излить душу по поводу своих невероятных приключений и, покрутившись по городу, отыскал телефонный автомат.

- С приездом! - сказал он, когда Барбара подняла трубку. - Как дела?

- Если Вы имеете в виду свои интересы, то никак. В этом горном отеле, как Вы понимаете, не было необходимого оборудования… Зато натуральность отношений была соблюдена в полной мере.

- Когда?

- Сегодня. Он звонил и приедет ко мне через полчаса.

- Хорошо. Завтра мы встретимся вечером на прощальном ужине. Захватите это с собой.

- Да, разумеется, До свидания.

        «Ну, вот и все…», - подумал Виктор, садясь в «Форд». - “Можно заказывать билет на Адлер”. Он трижды сплюнул и, не найдя в салоне ничего деревянного, легко постучал себя по кулаком голове: “Отпуск за чужой счет, похоже заканчивается…” Карелин включил передачу и покатил в сторону ближайшего крупного универмага, с намерением приобрести подарки “родным и близким”.
        …Последний день семинара был укороченным. Наспех подведя итоги и пригласив всех участников на вечерний банкет, организаторы раздали заранее подготовленные свидетельства и пожелали собравшимся дальнейших успехов на благо мировой металлургической промышленности.
        Самолет Карелина улетал в Москву в субботу рано утром, поэтому приехав в отель, он тщательно упаковал вещи, уделив особое внимание кассетам от фотоаппарата, среди которой одна была помечена незаметным непосвященному способом и выбрал в чемодане самое простое, не бросающееся в глаза место для видеокассет. В семнадцать часов он припарковал машину на стоянке около “Трех сосен” и вошел в зал.
        Барбара и Карло уже сидели за столиком и что-то весело обсуждали. Появление Карелина они встретили с восторгом, и Маркони тут же предложил тост за судьбоносное предложение Виктора посетить именно это заведение. Выпив легкого вина, итальянец практически без перехода стал рассказывать о том, как они с Барбарой замечательно отдохнули в Швейцарии. Постепенно беседа перешла из курортно-развлекательной области к итогам семинара и затем скатилась к шуткам и обычной болтовне. Полячка вела себя совершенно естесственно, смеялась и предлагала тосты за любовь и дружбу, время от времени “чмокая” Маркони в щеку. В семь часов заиграл оркестр, и Карло тут же пригласил Барбару на танец. Они вернулись к столику, держась за руки и обмениваясь по дороге влюбленными взглядами.

- Как твой билет? - спросил Маркони.

- Все утряслось, - Виктор перевел взгляд на полячку и добавил. - Я улетаю завтра в девять утра.

- Жаль расставаться! - воскликнул Карло. - А я решил задержаться на пару дней…

- У меня для этого нет столь веских причин, - улыбнулся Карелин.

- Мы еще обязательно встретимся! Предлагаю тост - за возвращения к друзьям! - поднял фужер Маркони.

        Через полчаса, дождавшись исполнения оркестром медленной мелодии, Виктор, испросив вежливого разрешения у итальянца, пригласил Барбару на танец.

- Где? - спросил он, придерживая гибкую талию полячки и сохраняя на лице выражение, соответствующее высказыванию комплимента.

- Все готово, - улыбаясь, словно их разговор состоял из сплошных шуток ответила Барбара. - Но он не оставлял меня одну ни на секунду…

- Когда?

- Завтра в аэропорте в восемь, паркинг «D», белый «Опель Калибра», номер MNC237. Я уже предупредила Карло, что рано утром должна кое-что отвезти подруге и поручила ему на это время кое-какие дела, исключающие возможность меня сопровождать.

- Срыв исключен.

- Да, все будет в порядке.

        …Они прощались на стоянке, стоя у машины Маркони. Итальянец долго тряс руку Карелина, потом обнял его и, едва не прослезившись, сказал:

- Виктор! Ты даже не представляешь, как я тебе благодарен!

- За что? - удивился Карелин и немного подозрительно взглянул на Карло.

- За все, что ты для меня сделал, - глаза итальянца были совершенно искренними и светились счастьем.

        Без двух минут восемь Карелин зарулил на паркинг «D» и тут же увидел «Калибру» Барбары. Запарковав «Эскорт», он подошел к «Опелю» и устроился на правом сиденье. Женщина тут же положила ему на колени видеокассету без коробки.

- Просмотрела? - спросил Карелин.

- Удалось совсем чуть-чуть, но даже того, что я видела хватит, чтобы Ваше командование спряталось под стол от стыда.

- Ну, они не такое видели… - проговорил Виктор, пряча кассету в карман пиджака. - Что ж, спасибо…

- Не за что. Это - работа, - Барбара протянула руку к ключу и запустила двигатель. - Удачи.

- Прощайте, - Карелин вышел из машины и захлопнул дверцу.

        «Калибра» «буксанула» на асфальте и помчалась к выезду со стоянки. Виктор проводил машину взглядом, вернулся к «Форду», наклеил ярлык и тщательно упаковал кассету в приготовленную коробку. Выехав с паркинга, он нашел контору по ренту автомобилей и вручил «Эскорт» унылому, невыспавшемуся служащему. Войдя в здание аэропорта, Карелин отыскал стойку, где проходила регистрация его рейса и, сдав багаж, направился для прохождения паспортного контроля…

- Вам опять стакан водки? - та же стюардесса, которая сопровождала самолет в Мюнхен, ехидно улыбалась погруженному в свои размышления, Карелину.

- У Вас хорошая память на лица, - усмехнулся Виктор. - Нет, сегодня я обойдусь пивом.

        Он откинул спинку кресла и уставился в иллюминатор, за которым сквозь частые облака уже едва различались похожие на топографическую карту очертания Баварии.
        В Шереметьево его встречал Гордецкий. Он стоял в стороне у прохода из самолета «в трубу» и, не взглянув на Карелина медленно пошел за ним следом. Не концентрируя на себе внимания, Виктор вместе со всеми пассажирами прошел через погранконтроль и таможню и, выйдя из здания аэропорта проследовал к ожидавшей чуть в стороне «Волге», на заднем сиденье которой уже сидел его товарищ по работе.

- Привет! Ну, как? - спросил Гордецкий, когда машина тронулась с места.

- Вроде, нормально…

- Что так неуверенно?

- Не знаю… Что-то мне окончание не понравилось…

- С годами ты становишься все более мнительным, - рассмеялся Гордецкий. - Кузьмин ждет меня с материалами сегодня, а ты можешь приехать в воскресенье утром.

- Благородству начальства нет границ… Я вообще-то в отпуске и хотел завтра улететь в Адлер.

- А отчет?

- Напишу сегодня вечером.

- Да, ладно… Завтра подъедешь, отдашь мне отчет, послушаешь нравоучения и улетишь. Финансовые вопросы тоже подготовь, а я в понедельник за тебя отчитаюсь.

- Что ж ты из-за меня в воскресенье на работу попрешься?

- Ладно тебе. Выручу…

        …Телефон разбудил Карелина в семь утра. Он схватил трубку и услышал противный, металлический голос.

- Это Карелин?

- Да.

- Вас ждет товарищ Кузьмин через час у себя в кабинете.

- Хорошо…

        «Что-то случилось…» - подумал Виктор и принялся одеваться.
        …Войдя в кабинет начальника Карелин понял, что случилось не «что-то», а «нечто». Выражение лица Кузьмина заставляло предполагать, что, в двух минутах на подлете к Главку находится американская стратегическая ракета или он только что узнал о наличии у себя в крови вирусов СПИДа. Глаза начальника были налиты кровью, пальцы теребили карандаш, пытаясь его переломить пополам. Нижняя челюсть нервно дрожала.

- Ты почему н-не пос-с-мотрел кассету в Мюнхене?, - заикаясь и шипя выдавил из себя Кузьмин.

- Потому, что на это не было времени. Я получил ее за час до отправления самолета. А что, она испорчена?

- Нет! Качество замечательное! - Кузьмин вскочил со стула и бросился к стоящим в углу на подставке телевизору и видеомагнитофону. - На, смотри на свои результаты!

        Запустить кассету он не успел. Дверь кабинета открылась и в кабинет вошел генерал Травин, курирующий деятельность отдела. Кузьмин моментально вытянулся по стойке «смирно». Генерал спокойно посмотрел на Карелина и произнес:

- Присядьте, пожалуйста… - и сам расположился в одном из кресел.

- Товарищ генерал! - тут же завопил Кузьмин. - Эта ошибка полностью лежит на Карелине!

- Да, погоди ты своих сдавать… - устало проговорил Травин и обратился к Виктору. - Ты-то что скажешь?

- Я еще не знаю, что случилось…

- А… Ну, включи, - генерал сделал знак Кузьмину. - Там минуты три всего.

        Кузьмин нажал кнопку на пульте. Экран вспыхнул и на нем появилась Барбара, смотрящая прямо в объектив камеры. Она заговорила по-английски.

- Уважаемые господа из КГБ! Пять лет я работала на вас, честно отрабатывая свои глупости, сделанные вами чистые немецкие документы и молчание о моих ошибках. Мне было стыдно и противно делать это, но я терпела… В моих мыслях никогда не было даже намека на возможность изменить вам и предать интересы вашего дела. И тут вы все совершили ошибку. Вы подставили мне добропорядочного, умного, замечательного во всех отношениях человека. Мы влюбились друг в друга. Влюбились настолько, что все остальное стало для нас мелочным и не заслуживающим внимания. За короткое время, внезапно и безрассудно женщина победила во мне агента, и я поняла, что если я сейчас не сделаю переломного шага в своей судьбе, то мне суждено нести этот крест до конца. Может быть до самоубийства, мысли о котором то и дело посещают меня… Не знаю, кто ошибся в ваших расчетах, но Карло уже месяц, как развелся с женой. Я видела документы. Он предложил мне руку и сердце, и я… согласилась. Согласилась, понимая, что в ваших силах легко уничтожить меня и нашу любовь. Согласилась, осознавая, всю авантюрность этого шага… Когда вы смотрите эту кассету, мы уже находимся в Италии, дома у моего любимого.

        Я готова ко всему. К тому, что Карло узнает о моем прошлом.

К тому, что вы выдадите меня итальянцам и немцам через Интерпол. Но я призываю вас к человечности, - Барбара упала на колени и протянула руки к объективу, - дайте нам дожить свой век в счастье. Дайте мне родить, наконец, ребенка и воспитать его. Я клянусь, что никогда ни слова не расскажу никому о своей работе на вас, да это было бы и для меня крахом… Я честно исполняла все, что вы мне приказывали и отдала вам свой долг сполна. Отпустите меня!

        Если вы не проявите милосердия, то у меня останется один выход - страшный, но неизбежный. Не берите на себя еще один грех - моей смерти всевышний вам не простит…

        Экран погас. Карелин обхватил голову руками. «Ну, конечно! Черт, как я мог до этого не додуматься! Ведь были же сомнения… Вся эта затея была изначально пустой. У Маркони уже не было жены! Шантаж, который ему подстраивали c самого начала являлся стрельбой по воробьям. Но, как же я… Ладно, не было кольца на руке, но бумажник! В нем же находились только фотографии детей и не было карточки жены. Никакой добропорядочный иностранец этого себе не позволяет. Если бы додумался до этого, то смог бы все изменить, и хотя бы досконально изучил гражданское состояние итальянца, а не полагался на бумажные «отличный семьянин…».

- Товарищ генерал, - вновь залепетал Кузьмин.

- Подожди, я тебя уже слушал… - Травин повернулся к Виктору, -Карелин, доложи свои соображения.

- Какие уж тут соображения… Провал - он и есть, провал.

- Чья вина? - жестко спросил генерал.

- С одной стороны, конечно, ответственным службам желательно более детально изучать личную жизнь клиента… Но с другой… У меня была возможность все перепроверить, но я положился на имеющуюся информацию. Это моя недоработка, ошибка, неудача… Назовите, как хотите, - Карелин поднялся и вытянувшись в рост добавил: - Готов нести ответственность.

- Ладно, - Травин поднялся и, постояв в задумчивости, сказал: - Не ошибается тот, кто ничего не делает. Ты вроде в отпуске? - он обратился к Карелину.

- Да. За чужой счет вот отдохнул… - он опустил голову.

- Ну, так езжай, отдохни за свой. Потом решим, куда тебя определить. Жалко. Опыт у тебя большой, а за кордон теперь направлять опасно.

        Вот ведь, бабы! - Травин неожиданно рассмеялся, - думают не головой, а…- Он махнул рукой и обратился к Кузьмину. - Быстро определите всех, кто с ней контактировал напрямую и составьте план их передислокации.

- Слушаюсь, товарищ генерал! А что будем делать с предательницей? Разрешите пустить информацию в Интерпол?!

- У тебя с головой как?! Ты на ее сопли по телевизору сильно-то внимания не обращай! В случае чего, она наших клиентов, которых ей пять лет подсовывали всех с потрохами сдаст… Пусть тихо наслаждается жизнью с новым возлюбленным. Мы молчим, она молчит. Болтать никому не выгодно. - Травин снова повернулся к Карелину. - Иди, отдыхай и не переживай. Провалы, рано или поздно случаются у всех. Главное не ломаться.

        Когда Виктор вышел, Травин сунул руки в карманы брюк и произнес:

- Ты на мужика не наезжай. Я лично проконтролирую. Оформляй его перевод в Высшую школу, там сейчас есть полковничья вакансия. А года через два все уляжется - вернем… Понял?

- Так точно, товарищ генерал!

- Ну вот и договорились, - Травин, словно вспомнив что-то веселое усмехнулся и вышел из кабинета.

        …Карелин расположился в кресле и пристегнул ремень безопасности.

- Что будете пить? - натянуто улыбаясь, спросила стюардесса.

- Стакан водки.

- У нас не положено…

- Тогда ничего, - Виктор откинул спинку.

        Самолет оторвался от земли и, накренившись влево, начал набирать высоту, одновременно ложась на курс. Впереди ждало море и три недели отпуска. «А что потом?» - думал Карелин. - «В лучшем случае какая-нибудь внутренняя должность, в худшем… А что в худшем? Ладно, прорвемся… Жизнь не кончилась».
        Виктор закрыл глаза и вся нервотрепка последних двух недель вдруг всплыла на поверхность из глубин сознания и навалилась на него тревожным, липким сном.