Хроника одной авантюры

10. Неделя развлечений. (Воскресенье. Утро)

        Кто бы знал, как я не люблю гоночный комбинезон. Мало того, что он быстро пачкается, а регулярная стирка придает ему вид любимой половой тряпки уборщицы Марьи Петровны, которой она пять последних лет ежедневно намывает пятнадцать лестничных пролетов и два коридора, так к тому же какой-то умник распорядился сделать его несгораемым. К счастью, мне не пришлось испытывать выдающиеся огнеупорные качества материала итальянской фирмы «Sparco», и, кроме того, я являюсь твердым приверженцем теории, согласно которой: лучше быстро сгореть заживо, чем потом мучиться всю оставшуюся жизнь с ожогами третьей степени. Трогательная забота о противопожарной безопасности привела к тому, что комбинезон представляет из себя трикотажное изделие, которое можно более-менее использовать при температуре от 15 до 20 градусов Цельсия. В остальных случаях ты или замерзаешь, как одичавший полярник, либо, обливаясь потом, чувствуешь себя потомственным сталеваром, стоящим в пяти метрах от раскаленного мартена. К тому же ткань собирает всю влагу, к концу ралли комбинезон весит несколько килограммов и выглядит пыльным картофельным мешком, опущенным в бочку с огуречным рассолом. Кроме того, этот «символ автогонщиков» стоит столько, что цепко зажав в руке эквивалентную сумму и посетив какую-нибудь распродажу, можно прилично нарядить не только весь экипаж, включая механиков, но и пристойно одеть еще и половину судейской бригады. Поэтому, я терпеть не могу облачаться в эти садомазохистские вериги заранее, и освобождаюсь от итальянских оков в первые минуты после долгожданного финиша.
        Сидя в «ивеко» и натягивая на себя еще мокрый после вчерашнего «пролога» ненавистный комбинезон, я косил одним глазом на стартовый протокол, изучаемый что-то жующим Нигаем . Первым после регруппинга был Ботто, несмотря ни на что успешно «насадивший» на своей старенькой, но совершенно ненормальной, «внеклассовой», заднеприводной Renault 5 Turbo всем "киткарам", "меганам", "субарам" и "пежо макси". Монстры расположились за ним плотно прижавшиь друг к другу и было понятно, что время разведки у них кончилось. На этом фоне как-то не впечатлял наш соперник датчанин Педерсен, занимавший со своей выдающейся машиной лишь 14 место. Наш результат вовсе не выглядел позорным, а наличие позади синьора Гангани на «лянче», месье Данлу на «эволюшн 6» и многих-многих других двух- и двух с половиной литровых гонщиков, не говоря уже о соратниках в классе, если не наполняло нас гордостью, то уж, по крайней мере, не позволяло считать себя «лишними на этом празднике жизни». Разделявшие с идущим третьим классе французским экипажем N-84 добротная минута и пятнадцать мест выглядели столь неуязвимым запасом прочности, что мне казалось: ралли по существу закончились, ибо проиграть минуту, без напряжения выигранную за три «допа» можно только, остановившись посередине СУ и отправившись пить пиво в придорожное кафе. Уверенности дополняло то обстоятельство, что все соперники в классе, которых я с трудом находил в середине стартового протокола проигрывали нам стабильно на каждом «допе». Трудно было представить, что кто-то аккуратно «пристреливался» всю субботу напролет, чтобы наутро определиться с силой соперников и полететь, как МиГ-29. Исключение составлял 82-й номер, проигравший на первом СУ аж две с половиной минуты, но впоследствии выигравший у нас два других скоростных участка, привезя две и четыре секунды соответственно. Понятно, что этот экипаж вляпался на стартовом СУ в какие-то неприятности, но его последующие достижения, во-первых, скорее всего были порождены в большой степени отчаянием и раскрепощенностью людей, которым больше нечего терять, а во-вторых, боевые потери 82-го были так велики, что на их компенсацию ему требовалось не девять оставшихся «допов», а по меньшей мере неделя непрерывных гонок.
        Но все это было сухой теорией, которую так любят в интернетовских конференциях, где передачи переключают в точном соответствии с показаниями тахометра, а поворот налево расписывают с помощью составляющих векторов. В спорте же вообще, и в ралли особенно, теоретические выкладки и прогнозы - вещь неблагодарная. Как-то я поймал себя на том, что удивительно точно это несоответствие раллийной теории и практики описано, разумеется по другому поводу, у М.Булгакова.
        Помните?

"…- Но вот какой вопрос меня беспокоит: ежели Бога нет, то, спрашивается, кто же управляет жизнью человеческой и всем вообще распорядком на земле?
- Сам человек и управляет, поспешил сердито ответить Бездомный на этот, признаться, не очень ясный вопрос.
- Виноват, - мягко отозвался неизвестный, - для того, чтобы управлять, нужно, как-никак, иметь точный план на некоторый, хоть сколько-нибудь приличный срок. Позвольте же вас спросить, как может управлять человек, если он не только лишен возможности составить какой-нибудь план хотя бы на смехотворно короткий срок, ну, лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться за свой собственный завтрашний день?… И вообще не может сказать, что он будет делать в сегодняшний вечер.
- Ну, здесь уж есть преувеличение. Сегодняшний вечер мне известен более или менее точно. Само собою разумеется, что, если на Бронной мне не свалится на голову кирпич…
- Кирпич ни с того, ни с сего, - внушительно перебил неизвестный, - никому и никогда на голову не свалится. В частности же, уверяю вас, вам он ни в коем случае не угрожает. Вы умрете другой смертью… …Да, мне хотелось бы спросить вас, что вы будете делать сегодня вечером, если это не секрет?
- Секрета нет. Сейчас зайду к себе на Садовую, а потом в десять вечера в Массолите состоится заседание, и я буду на нем председательствовать.
- Нет, этого быть никак не может, - твердо возразил иностранец.
- Это почему?
- Потому, …что Аннушка уже купила подсолнесное масло, и не только купила, но даже и разлила. Так что заседание не состоится.»

Ассоциации с гонками, возникшие у меня в связи с беседой Воланда с Берлиозом и Бездомным, разумеется не имеют под собой такой печальной основы, как внезапное отрезание головы трамваем, но тем не менее, если в футбольном матче сборных команд Бразилии и цеха N3 Забабаевской фабрики мягкой игрушки результат все же известен заранее с абсолютной точностью, то при кажущейся стопроцентной гарантии победы Карлоса Сайнса над Петей Тютькиным, это отнюдь не так. Никто не застрахован, что на дороге не окажется железяка и разорванное колесо станет причиной вылета в вековой дуб или, что одна из тысяч деталей машины вдруг не сломается пополам и сделает дальнейшую поездку невозможной. Так или иначе, но в данном случае, ни предельная осторожность, ни гарантированная Фодином исправность основных узлов и агрегатов не позволяла «расслабиться и получать удовольствие».
Забегая вперед, скажу, что в конце концов, два последних «допа» вдруг все перемешали и сделали для нас концовку ралли настоящим боевиком с погонями… И самое интересное - виной этому, как ни парадоксально, оказалась именно то, что наши преследователи находились на значительном отдалении от нас. Окажись они после регруппинга рядом - все было бы куда проще…

…- А где мои очки? - спохватился Нигай, закончив водить пальцем по протоколу.
- Держи свои иллюминаторы, - Фодин протянул ему очки, валявшиеся на торпеде «ивеко». - А то будешь бродить на ощупь, как Паниковский.
- Наоборот, поедем намного быстрее. Не так страшно будет.
- И Педерсена оттопчешь?
- Вряд ли… - заунывно ответил Шура, - «Минуту восемь» у этого датского «кит-кара» нам не отыграть…
- Может гвоздок какой или собачка бездомная прошмыгнет, - с надеждой произнес Серега.
- Ладно, - оборвал я эти утопические размышления. - Пойдем.

У входа в «закрытый парк» уже топтался толстяк в шортах и|, завидев нас радостно замахал руками. Рядом с ним стоял какой-то дедуган, обвешанный сумками с аппаратурой. Нас пропустили к машине. Открыв заднюю дверь «опеля», я указал рукой внутрь, что означало - «давайте, устанавливайте свою камеру». Телевизионщик с трудом забрался на запаску и принялся крепить какую-то планку на дуги безопасности.

- Слышь, - почему-то шопотом сказал Нигай, - ты уточни у них - ежели мы куда уберемся и ихнюю камеру в корку от банана превратим, то ущерб с нас брать не будут?
- Что с тебя взять, кроме очков? Не волнуйся - у них все застраховано.
- Ну, ладно, - как-то не слишком оптимистично согласился Сашка.

        Наконец, небольшая видеокамера была закреплена в машине и толстяк принялся мне объяснять принципы ее включения. Выяснилось, что для запуска и остановки кассеты мне предстояло два раза - перед началом и после окончания СУ - бегать к задней двери, открывать ее, нажимать на кнопку, после чего возвращаться на свое «рабочее место». Управление камерой было элементарно, но француз повторил свои объяснения раза четыре, видимо полагая, что ни одного инструмента, сложнее серпа и молота, нам в руках держать не приходилось. Наконец, процедура была закончена и мы отправились к выходу из ЗП.
        …Вообще, находясь внутри машины очень трудно воспринимать ход гонки. Замкнутое пространство лишает возможности представлять скорости других участников и лишь беглое сравнение результатов на КВ дает какую-то информацию о ходе ралли. Теперь же, после перегруппировки, положение стало более сложным, ибо я ориентировался по результатам окружавших нас соперников из других, более высоких классов, а «однокашники», прибывавшие на КВ значительно позже оставались вне поля зрения. Лишь после третьего «допа» был часовой перерыв и ренорминг, где обычно висели протоколы прошедших СУ. Поэтому, начиная с первого скоростного участка пришлось чуть подвинуть грань опасности и осторожничать меньше.
        Основной этап шел своим чередом. Нигай ехал уверенно, смело срезая «пятерки» по нарытым предыдущими участниками обочинам и предельно поздно начиная торможения перед очередными поворотами. Коробка, хоть и гремела внутри своими замысловатыми прямозубыми шестернями, но уверенно держала экстремальные понижения с шестой до второй передачи, да и мотор не подавал никаких признаков скоропостижной кончины, хотя масло на длинном «допе» разогревалось до 160 градусов, а стрелка тахометра не покидала зону семи с половиной тысяч оборотов. После каждого СУ Фодин целеустремленно обслуживал машину, доливал бензин, проверял жидкости, давление в колесах, но ничего кардинального, даже отдаленно похожего на капитальный ремонт не намечалось. Даже выуженная в муках Pirelli не держала дорогу хуже и пока не требовала замены. Становилось все жарче и асфальт поплыл битумом. Это требовало поправок на скольжение, но принципиально ничего не меняло. На изученном уже до тонкостей двадцатикилометровом «допе» мы перешли к упрощению стенограммы, пропуская некоторые связки с «единичками» и «двойками» и заменяя их на «полный газ до знака, пятьдесят правый четыре». Был на этом СУ участок, состоящий из восьми, следующих одна за другой «шестерок» и «семерок». Скорость там была невелика, поэтому я перешел к вольностям - «левый-правый» без обозначения крутизны и только в последнем принимался диктовать дальше по стенограмме. Так как, все оставшиеся СУ повторялись три раза, а «длинный» был прохвачен еще и вчера, можно было уже прикинуть собственный прогресс. Мы стабильно «везли себе» несколько секунд с повторяемого «допа», что радовало стабильностью и позволяло оптимистично смотреть на положение в классе. Все шло по написанному заранее сценарию и вмешаться в это распределение усилий мог только случай.
        После трех спецучастков мы сдали машину в очередной закрытый парк на часовой перерыв и устремились к табло результатов. Чудес не произошло. В абсолюте нам удалось обойти четыре экипажа из N4 и А7, но проиграть французам на «хонде интегре». В классе тоже все было тихо: датчанин потихоньку уезжал от нас, мы - от остальных. Довольно сильно ехал бедолага 82-й, но реально он не мог нам помешать стать вторыми.

- Как там наш корефан Буденный? - спросил за спиной Фодин, которому плотная стена из спин гонщиков мешала посмотреть вывешенные на стенде протоколы.
- Тошнит, усатый, - произнес Нигай, с трудом найдя прототипа героя гражданской войны на девяносто третьем месте.
- А Данлу?
- У него были какие-то сильные проблемы. Теперь ему будет трудно...
- А Ботто все равно всем везет, - Нигай выбрался из толпы. - Старенькая у него пушка, но заряд страшный. Вот вам и «классика»!

Мы направились к кафе, оккупированное свободными гонщиками, которые громко разговаривали и пили воду.

- Может пивка? - прищурив глаз спросил я Сашку.
- Не... Вот финишируем, тогда и наклюкаемся!
- Ты глянь! - обратился я к Сереге. - Под влиянием многочисленных аварий у Нигая в отмороженной голове начали появляться мудрые мысли! Еще пара подбитых вражеских машин и его можно будет направлять на защиту докторской диссертации.

В кафе было совсем душно. Мы быстро взяли по бутылке воды со льдом вышли на раскаленную, но хоть чуть-чуть продуваемую горячим ветром улицу.

- Вы, русские? - послышалось сзади.

Мы обернулись и увидели мужчину лет пятидесяти с седыми волосами и пышными вислыми усами, одетого в синий комбинезон OMP.

- Да.
- О! Москали! - дядька хлопнул Нигая по плечу. - А я украинец! Родители из-под Львива, увезли меня еще малым. Ну, как там у вас?
- По разному, - уклонились мы от прямого ответа.
- У вас 83-й номер? Такая вся в квадратиках? - он говорил со страшным акцентом, но все же понятно.
- Да, она самая...
- Мне кто-то сказав, шо вы гарно гоняете! Давайте робяты, не подводите славян!
- Стараемся по мере сил... А Вы тоже участник?
- Да, но я так... игрушки. Сейчас в восьмом десятке. У меня «пежо-205»...
- Ага, - злобно процедил Нигай, - знакомый автомобиль...
- Надолго сюды?
- Так вот закончим к вечеру и - «до дома, до хаты»...
- А может заидыте до мене? Я под Дижоном живу на ферме. Горилки под сало врежем, поживыте день-другой?
- Нет, не получится, - сказал Фодин, глядя на воспрянувшего духом Нигая, которому приглашение было явно по душе. - А не разучились еще сало делать?
- Ну, как такому можно разучиться?! Специально хряков кормлю, чтоб с прожилкой, со слезкой...
- Ой, не надо, батя, - воскликнул Сашка. - А то я слюнями захлебнусь... Ты давно на Родине-то не был.
- Быв-быв... Три рокив назад последний раз. Хорошо там у вас, привольно, люди добрые... Только бедно...
- Да и здесь, вроде, не с топорами друг за другом гоняются.
- Не, здесь тоже хорошо, спокойно, хлебно, но... чего-то не хватает...

В это время мы услышали рев мотора Ботто, стартовавшего первым и попрощавшись с украинцем побрели к закрытому парку.

- Вот всегда так, - бубнил Нигай. - В Италии словаки звали на пивной завод погостить, в Бельгии - наш же парень Костенко из Люксембурга просто умолял пожить на винной плантации, тут - нормальный хохол зазывает горилки попить! Так, нет! Нам все домой надо по быстрее! Какие вы руcские?! Вы уж забыли, когда стакан-то поднимали с чем-нибудь толковым... Все - «перье», да «кока-кола»... Тьфу! Сейчас как разгонюсь, и... поеду на ферму сало трескать!
- Ты угомонись, борец за идею! - сказал я. - Поехали, лучший друг славянских эмигрантов! У нас тут дело есть еще на шесть «допов», а потом, хоть в сардельку упейся...
- И упьюсь, - обиженно пробурчал Шура, доставая из карманов перчатки.

Очередные три СУ прошли в том же «темпе вальса», но правда с парой неудачных попыток убраться с трассы, что уже говорило о перегреве и износе передней резины. После девятого «допа», перед последней секцией расплавленные слики были заменены на совсем новенькие, что придало нам определенной уверенности. Теперь каждый СУ становился последним в гонке, и это позволяло нам выкидывать вместе с отъезженной легендой и части стенограммы. Первым заключительным залпом был короткий пятикилометровый СУ, ключевым местом которого был сумасшедший полуторакилометровый спуск с «двойками-тройками», требующий точнейшего управления, ибо «уйти» на таком ходу можно было только далеко и безвозвратно. Мы промчались его отменно, выиграв у себя почти десять секунд, что для такой дистанции было многовато. Вообще, мы всегда быстрее ездим к концу ралли. Это объясняется не столько какими-то особенностями, сколько отсутствием тренировок, и появлением с каждым километром все большего «наката». Расстояния между СУ были короткими, средняя на КВ - мизерная, и мы могли проводить у технички почти полчаса. Стоя в тени серого каменного дома, мы потягивали «перье», как вдруг сзади подлетел 84-й номер - французы Вентурини и Мюллер, которые ехали пока на третьем месте в классе. Штурманша выскочила из мшины и подбежала ко мне с контрольной картой и расчерченной табличкой А6. Я бегло посмотрел результаты, дав на обозрение свои расчеты и убедился, что все пока сохраняется - 84-й проигрывал нам почти две минуты, но здорово подкрался 82-й - Бьюри на Citroen Saxo, отыгравший-таки у всех свои две с половиной стартовых и отстававший от Вентурини на сорок секунд.

- Ну, и ладненько, - сообщил я Шуре. - Можешь экономить бензин - 1.57 от ближайших преследователей. Поехали.

Мы сели в машину и с чувством собственного достоинства направились на предпоследний «двадцатикилометровик». И тут началось...
...Ливень пошел так внезапно, словно пьяный водопроводчик из господней резиденции разом открыл все краны. Он шел не струями, не каплями - это был небесный поток. Шоссе моментально превратилось в одну сплошную лужу - вода попросту не успевала с него стекать. Сухие слики перестали слушать руль и машину при малейшей передозировке газа несло всеми четырьмя колесами неизвестно куда.

- Вот тебе и на... - грустно заключил Нигай, отчаянно борясь с неуправляемой машиной.
- Остальные тоже вряд ли успели переобуться, - подумал я вслух.
- Угу, - отозвался Шура.

Я представил Фодина, пинающего в техничке никчемную дождевую резину и мне стало грустно. Между тем мы доехали до старта «допа», и по дороге на КВ я успел заметить, что все, стоящие впереди машины «обуты», как и мы в «сухие» колеса....
...Этот «доп» был страшным. Бедный «опель» скользил в поворотах, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь на дороге. Ему явно хотелось развернуться и прилечь отдохнуть под ближайшими кустами, но Сашка каким-то чудом возвращал его на путь истинный. Аквапланирование было не внезапным - оно было сплошным и губительным для легкой машины на широких колесах без протектора. Мне казалось, что листов стенограммы стало вдруг втрое больше и заложенная контрольной картой последняя страница упрямо не желала приближаться. К середине «допа» дождь прекратился так же внезапно, как и начался, из-за черных туч выглянуло солнце и дорога стала моментально просыхать, но сплошные лужи сменил пар, за которым не было видно ни поворотов, ни черта лысого. Я читал стенограмму, ориентируясь не на молчавшего в напряжении Нигая и не глядя на полотно тумана, а лишь по ощущениям кренов машины, говоривших, что мы прошли очередной поворот. К последнему километру вдруг все кончилось - перед нами оказалась чуть влажная, цепкая дорога и мы финишировали на полностью открытом газу. Пот катился градом из-под ненавистного шлема. Мы молчали, не зная, что сказать друг другу.

- А ведь 84-й едет за нами в пятнадцати минутах... - наконец, произнес я.
- Да, он поедет по сухому асфальту, - ответил Сашка. - И 82-й тоже.
- Будем их ждать. Надо определиться. - Я вылез из машины и в сердцах буквально содрал с головы шлем.

Серега не задавал нам вопросов, видимо понимая, что что-то произошло. Катерина молча протирала стекла. Наконец, через мучительно долгий промежуток времени подлетел Вентурини. Мы стали сравнивать расчеты. Мюллер немного говорила по-английски, и я узнал, что никакого намека на мокрую дорогу у них не было. И это всего через 15 минут после нас! Результаты были ошеломляющими - от нашего преимущества не осталось ничего - перед последним «допом» наши результаты с 84-м были одинаковы!

- Зеро-зеро! - воскликнула Мюллер и злорадно улыбнулась.
- И не говори... - процедил я.

В эту минуту приехал Бьюри. Тот проезжал «доп» еще позже, и его результат был еще лучше. С 82-м нас разделяли двадцать секунд. Это было не страшно. Но Вентурини!
Вот так двухдневные ралли превратились, по своей сути, в гонку на четырех километровом с небольшим СУ «глаз в глаз». И убрать на нем ногу с газа уже не было никакой возможности. Предстояла езда «на все деньги» с высокой ставкой, равной второму месту...