4. Неделя развлечений. (Понедельник. Лена Николя)

        ...После возвращения из Франции прошло немало времени и как-то раз мне прислали ссылку на сообщение в одной из конференций auto.ru, автор которого прозрачно намекал, что некоторое время назад участники конференции «оплатили развлечения одному человеку». Признаюсь честно, что даже если данное выступление относилось не к нашей авантюре, то оно все равно заставило меня задуматься - а чем в действительности можно назвать наше пребывание во Франции? Работой? Развлечением? Отдыхом за границей? Путешествием? Может быть действительно мы «развели на деньги» несколько десятков наивных людей? Вопрос так и остался открытым...

        ...Яркое и жаркое солнце, победившее ночное ненастье, коварно прокралось сквозь маленькое, выходившее на черепичную крышу окно и безжалостно вонзило свой ослепительный луч в мой правый глаз. Я отполз в тень, на край низкой солдатской кровати и проснулся. С улицы доносился радостный утренний птичий гвалт, время от времени нарушаемый шумом проезжавших машин и звонким постукиванием острых каблучков куда-то спешащих женщин. Большой электронный будильник, предусмотрительно захваченный из Москвы и теперь расположенный на широком белом подоконнике, показывал девять часов. «Нашего или ихнего?», - попытался понять я и вспомнил, что ночью, по прибытии, сам переводил время на два часа назад. Окончательно проснувшись и сев на кровати, я нашарил ногами зеленые резиновые шлепанцы, встал и, шаркая по желтоватому, казенному линолеуму, неохотно побрел к умывальнику. С омерзением осмотрев в маленьком квадратном зеркале небритую и припухшую от хронического трехдневного недосыпания физиономию, я открыл хитроумный кран и злорадно вырвал затычку, служащую для экономии воды. Умывальник, мусорное ведро, три кровати, три стула, стол и встроенный шкаф для одежды составляли весь примитивный интерьер комнаты в полицейском гарнизоне, где нам предстояло провести ближайшую неделю, и куда нас в четыре часа утра поселили заботливые организаторы ралли. Бритье и умывание придали мне свежести и подняли настроение. Я включил стоящий на полу привезенный из далекого гаража бордовый электрический чайник в розетку, расположенную в таком месте, что добираться до нее пришлось посредством передвижения на карачках между кроватью и шкафом и нашел в сумке чашки, кофе и сахар.
        Серега Фодин, предпочитавший здоровый сон всем прочим видам активного и пассивного отдыха, обеспокоенный производимым шумом, тяжело вздохнул, пробурчал что-то нечленораздельное о моей дурацкой привычке рано вставать и, отвернувшись к стене, натянул на голову простынь. Нигай же, успевший на рассвете кратко отметить с Николаем и Тимофеичем «день приезда» литром подозрительной, мерзко пахнущей водки, тайно провезенной в недрах «Ивеки», лежал на спине и не производил ни малейших движений. Убедившись, что поднять кого бы то ни было с кровати будет так же трудно, как оживить мумию Тутанхамона, я не спеша выпил кофе и, выкурив сигарету, бегло пересчитал убытки, понесенные в ходе автопробега Москва - Шалон-сюр-Сон. Произведенные вычисления дали мне основания полагать, что собранного по крохам капитала нам должно хватить на все запланированные мероприятия при условии, что мы не станем ужинать в фешенебельных ресторанах с заказом стриптиза на столе, брать в рент в качестве тренировочной машины «шестисотый Мерседес» и опустошать местные универмаги и ювелирные магазины.
        Наконец, я собрал в полиэтиленовый пакет сувениры для Андрэ Жулье, главным из которых являлась громадная бутыль с традиционным русским напитком, спустился по истертым каменным серым ступеням в большой, представлявший из себя целую площадь, внутренний двор и сел в освобожденный от простыни и пластыря «бимер». Выехав из двора, я проехал под услужливо открытый охранником шлагбаум и, миновав ворота, повернул направо, в сторону набережной реки Сон. Город был мне хорошо знаком, поэтому я уверенно добрался до центральной улицы, где размещались основные муниципальные заведения и банки. Помучавшись с уличным банкоматом, который поначалу упрямо и как-то обиженно выплевывал обратно синюю «Визу-классик», я вытряс из него пару тысяч франков на текущие расходы и поехал на окраину, где в маленьком особнячке находился штаб ралли. По дороге я завернул в небольшой магазинчик, купил на всякий случай карту города, коробку Cafe Creme и телефонную карту. Наруливая по узким улочкам и простаивая у столь «длинных» светофоров, что за время «красного света» вполне можно было заменить масло в моторе, я вдруг ощутил какой-то дискомфорт и легкое чувство нереальности. Только минут через пять до меня дошло, что улицы города, несмотря на десять часов понедельника практически пусты. Прикинув возможность того, что французы затеяли очередной всенародный праздник и по этой причине находятся дома, я успокоился, но подъехав к штабу и увидев наглухо закрытые ставни и двери, впал в уныние. Покрутившись по округе, я нашел стеклянную телефонную будку и, напрягая до изнеможения слабые в электронике мозги все же с пятнадцатой попытки набрал нужный номер.

- Алло! - ответил низкий женский голос.

- Лена, здравствуй, мы приехали...

- О! Привет! Ты где?

- Стою в телефонной будке недалеко от штаба, похожего на закрытый райком партии по причине ухода личного состава на фронт... У вас праздник?

- Нет... Обычный день...

- А где люди? Город удивительно напоминает пустыню Кара-Кум во время проведения учений по гражданской обороне.

- Ну, так понедельник, - удивленно сказала Лена. - После уикенда все открывается позже...

- Логично... - протянул я, удивленный столь ненавязчивым отношением работодателей к графику трудовой деятельности своих подчиненных.

- Значит, Жулье нет?

- Нет, если, конечно, он не прячется от надоедливых русских за закрытыми дверями и ставнями, как преступник, находящийся в розыске...

- Понятно... Ну, так приезжай ко мне, а я пока дозвонюсь ему домой...

- А удобно?

- Конечно! О чем ты говоришь, - и она стала рассказывать, как проехать к ее дому.

        ...Лена Николя жила во Франции уже пятнадцать лет. В далеком 1984 году, работая переводчицей в Нижневартовске, молодая девушка из Уфы познакомилась с французом с двойным именем Жан-Франсуа, который занимался то ли поставками, то ли наладкой оборудования на нефтедобычах Самотлора. Увлекшийся ее красотой, неординарным подходом к жизни и врожденным умением остановить «коня на скаку» и войти «в горящую избу», выгодно отличавшимся от неприспособленности, избалованности и чопорности мадмуазелей, впадающих в кому от отсутствия горячей воды и места на парковке, сентиментальный француз был повержен наповал стрелой местного таежного Купидона и через неделю уже не мог себе представить жизни без Лены. Их бурный роман в конце концов получил развитие в виде самолета, увозящего молодую интернациональную чету к месту постоянного жительства Жана-Франсуа. Откровенно говоря, я так до конца и не разобрался, а спросить было, разумеется, неудобно - что руководило молодой переводчицей при принятии решения столь кардинально изменить судьбу - действительно внезапно возникшее чувство к французскому инженеру или непреодолимое желание сменить на теплую, богатую и беззаботную Бургундию беспросветную глушь Ханты-Мансийской АССР, где весна начиналась в июне, осень - в августе, дни были похожи один на другой, как изображения вождя мирового пролетариата на червонцах, а люди жили в «балках» - строениях, похожих на домик Чиполлино-старшего с более чем призрачными надеждами на получение серьезного жилья? В любом случае, надо отдать должное ее смелости и целеустремленности, так как Лена покидала Родину не в девяностых, когда народ повалил в «места обетованные» рядами и колоннами, а в разгар фанатичной преданности идеалам коммунизма, повсеместная и неотвратимая победа которого считалась делом времени, а люди сомневающиеся в том, что на Земле нет места лучше «нерушимого союза», достаточно часто отправлялись на подмогу колымским золотоискателям и восточно-сибирским дровосекам.
        Переехав во Францию и получив новую фамилию, Лена быстро адаптировалась к безбедной и спокойной, но прямолинейной и скучной жизни, родила очаровательного сына и постепенно полностью подавила своим сильным характером робкое сопротивление и жалкие попытки отстоять хоть какие-то степени свободы мягкого и послушного Жана-Франсуа. Впрочем, на людях она всегда усиленно подчеркивала главенство мужа в семейной иерархии, но, несмотря на эту дипломатическую уловку, было видно, что на самом деле тот имеет лишь право совещательного голоса, а все судьбоносные решения принимает его супруга. Самым же поразительным было то, что за полтора десятка лет, проведенных в рафинированных условиях , Лена так внутренне и не приняла расчетливой, технологичной и симметричной французской психологии и сохранила привычки, взгляды и особенности русского характера. Конечно, ее живой ум, вышколенный этикет и умение поступать в зависимости от обстоятельств определяли манеру поведения в тех или иных местах и ситуациях, но стоило ей освободиться от прессинга окружающей среды и оказаться наедине с собой или даже в компании с нами, людьми из ее прежнего мира, как Лена тут же становилась обычной русской женщиной с широкой душой и истинной добротой, коренным образом отличавшейся от вежливой избирательной услужливости французов. Ностальгия преследовала ее буквально по пятам, заставляя искать встреч с соотечественниками и всемерно помогать им, бесплатно преподавать русский язык на общественных курсах и навязывать его сыну и целый год терпеливо ждать середины июля, чтобы уехать вместе с ним в Уфу к матери, где отдохнуть сердцем и обрести частицу душевного покоя и счастья.
        ...По дороге к Лене я заехал в магазин, торгующий авторезиной, чтобы попытаться исполнить просьбу моего товарища и купить ему совершенно уникальное произведение «Мишлена» небывалых размеров. Так как продавец моментально отверг мои микроскопические надежды на знание английского, я торжественно положил перед ним лист с заблаговременно напечатанными характеристиками искомых колес. Разобравшись с ними, француз икнул, передернулся телом, будто его ознакомили с постановлением об аресте, достал каталог, с садистским выражением лица и саркастической улыбкой ткнул холеной рукой в цену объекта моего поиска и явно приготовился вызывать мне машину скорой психиатрической помощи. Цена была нешуточная, но почти в два раза ниже нашей доморощенной, и так как мои поиски были полностью профинансированы заказчиком, я только пожал плечами, произнес международное «о’кей» и показал жестом полную боевую готовность к загрузке резинового раритета в BMW. Видимо , наконец, сообразив, что покупатель забрел в магазин не случайно, продавец отрицательно покачал головой и замахал руками, что по-видимому означало полное отсутствие необходимого товара не только на складе данной торговой точки, но и в радиусе, по меньшей мере, трехсот километров от нее. Немало удивившись столь ярко выраженному дефициту некоторых отечественных товаров, присутствующему в стране полного изобилия, я все на том же языке глухонемых откланялся и продолжил свой путь.
        Нужный дом нашелся довольно быстро. Безуспешно потыкавшись в поисках паркинга и рассудив, что машина с маяками даже в законопослушной стране не должна вызывать сильного раздражения у местных «гаишников», я нагло поставил ее на бордюр, выкрашенный желтой краской, что в местных трактовках ПДД являлось неподдающимся описанию нарушением общественного порядка с заточением виновного в местный полицейский околоток. Семья Николя жила в двухэтажной современной квартире с двумя балконами, многочисленными просторными комнатами и совсем маленькой кухней, служащей. как известно у нас главным местом встреч с друзьями и плацдармом принятия судьбоносных решений. а здесь исполняющая только предписанные хозяйственные функции. Тем не менее, я по привычке прошел на кухню и запросил кофе.

- Как доехали? - спросила Лена. Она была в красном атласном халате и домашних шлепанцах, одетых на босые ноги. При первом же взгляде на Лену, становилось очевидно, что она предпринимает героические усилия в борьбе с наступающим возрастом, и это приносит свои плоды.

- На удивление спокойно... Только долго, все колеса на прицепе уничтожили, - я отпил горячего кофе и, поставив на белый стол пластиковый пакет, начал доставать сувениры.

- О! Спасибо! - воскликнула Лена. - Это - Гжель?! Замечательно. А водку мы выпьем за вашу победу!

- За водкой дело не станет... С победой - хуже...

- Не прибедняйтесь! А что, «Европа-плюс» так и зажала спонсорство?

- Да... Сами набивались, сами и забыли...

- Я дозвонилась Жулье - он едет в офис. Тебе помощь нужна?

- Договорюсь как-нибудь...

- Если что - вот мой мобильный телефон, - Лена записала на листе номер. - Звони в любую минуту.

- Непременно, - сказал я, не предполагая, что прячу в карман настоящую палочку-выручалочку.

- Знаешь, никогда бы не подумала, что машина ГАИ под моим окном может довести меня до слез... Сентиментальная становлюсь.

        Мы еще немного поговорили, и я отправился в штаб ралли во второй раз. На этот раз Андрэ оказался на месте. Это был невысокий плотный мужчина, лет пятидесяти с очень коротко подстриженными «ежиком» седыми волосами и вечно умышленно небритыми щеками. Одет он был в традиционную черную футболку, которой не изменял все годы нашего знакомства. Завидев меня, Жулье простер руки к потолку и улыбнувшись прокричал: «О!». Потом он бросился в соседнюю комнату и позвал ассистентку непонятной национальности, близкой к индийцам.

- Вы говорите по-английски? - спросила она.

- Совсем немного...

- Господин Жулье интересуется - как вас разместили и какие у вас есть проблемы?

- Разместили нас нормально. А проблемы... - я задумался, а потом вспомнив, что это именно Андре, по-большому счету затеял эту авантюру, сулив нам золотые горы, отбросил этикет и принялся заваливать Жулье вопросами.

        В ходе беседы выяснилось, что француз выполнит далеко не все свои обещания. Вместо обещанной бесплатной тренировочной машины, ради которой мы гнали за тридевять земель BMW, нам издевательски вручили адрес рентной конторы Hertz. Питание тоже оказалось не бесплатным и, хотя стоимость его была невелика, но в расчете на дни проживания и количество людей выходила изрядная незапланированная сумма. «Eurosport», присутствием которого на ралли бахвалился Андрэ оказался не «всеевропейским», а лишь французским отделением. В довершение всего Жулье вынул из стола и протянул мне маленькую коробку.

- Это что? - поинтересовался я.

- Это ваши запчасти для раллийной машины, - проговорила ассистентка.

- А... где же колеса, шестерни, колодки... - напоминая своим видом Кису Воробьянинова в момент произнесения исторического вопроса «А где же брильянты?» с удивлением спросил я, распаковывая коробку и вынимая из нее подшипники - подарок Вилли из MSD.

        Жулье пожал плечами и вручил мне легенды на два экипажа и номера на тренировочные машины. Дело принимало серьезный оборот, ибо за две недели, прошедшие с момента отправки нашего заказа из Англии, по моему глубокому убеждению можно было перевезти не только десяток «сликов» поближе к бургундски виноградникам, но и самого Эдриана Скотта, директора MSD, упакованного в картонную коробку. Проклиная час. когда я согласился с Вилли и не настоял на передаче нам запчастей из рук в руки в Кале, я выложил на стол Жулье сувениры, озадачил его десятком просьб - от срочной связи с Motor Sport Developments для уточнения вопроса: «в какую тьму-таракань они заслали наши железяки» до заказа злополучного «Мишлена», являвшимся, судя по всему народным достоянием французского народа. Сделав копии предварительной стартовой ведомости и прихватив из бесхозно валявшихся в коридорах ящиков еще пару легенд для механиков и десяток плакатов, я с чувством глубокой неудовлетворенности покинул штаб и, прикидывая по дороге - чем бы озадачить Калашникова, чтобы он не исполнял роль интуриста, помчался к месту нашей дислокации.
        Вопреки моим предположениям, что команда еще пребывает в сонной неге, я обнаружил Нигая, Фодина и Николая на заднем дворе, где они выцыганили у хозяев закуток для стоянки и ремонта машин, занятых разгрузочными работами. Opel был уже снят с прицепа и поставлен на четыре подставки, инструмент удобно разложен, а угробленная резина с прицепа и пустые раллийные диски сложены штабелями в углу.

- Ну, какие дела? - спросил Нигай, выхватывая у меня из рук бумаги и принимаясь их изучать.

- Дела хреновые... Запчасти неизвестно где, за рент тренировочной машины придется платить, за питание - тоже...

- А где же железяки?! - взмолился Фодин, которого данный вопрос беспокоил больше других. - Я уже собрался стойки снимать, коробку... Лучше бы я в Кале сгонял!

- Может еще сгоняешь... Шура, - обратился я к Нигаю. - Поехали брать тренировочную.

- Угу...- послышалось из «Ивеки». - Один скоростной участок новый и регруппинг после трех «допов»...

- Будет тебе и регруппинг, и кофа, и какава... - угрюмо произнес Серега и смачно плюнул под ноги. - Они наши запчасти через Австралию что ли везут?

- Разберемся, не паникуй, - я нащупал в кармане телефон Лены. - Что можешь пока сделать? Подшипники пришли - поменяешь?

- Поменяю... Полчаса работы. Ладно, дела найдутся, - и Фодин полез в «Ивеко».

        В это время из-за угла появился важно шествующий Калашников. Он был одет в белую футболку с надписью «Russia», а на его голове красовалась черная бейсболка с буквами «BMW”. Придирчиво осмотрев место нашей дислокации Тимофеич присел на край прицепа и задал риторический вопрос:

- А где штаб? Может быть надо съездить?

- Толково... А может завтра сгоняем? - я махнул Нигаю рукой и пошел к «бимеру». - Займись-ка ты питанием, что ли. Надо сдать деньги и договориться о времени.

- А где взять деньги? - прищурившись произнес Калашников.

- В тумбочке. На нашу бригаду - в моей, а на аксаковскую - в ихней.

- А как я с поварами разговаривать буду?

- По-французски. - Я переписал телефон Лены и протянул его Калашникову. - Тащишь местного хозяйственника к телефону, звонишь, объясняешь все по-русски и даешь ему трубку... Ладно, мы уехали.

- В штаб?

- Тебе привет от Андрэ Жулье, который просто жаждет увидеть руководителя русской делегации, чтобы поручить ему торжественную миссию открытия и закрытия ралли на BMW и произнесения спичей и тостов о российско-французской дружбе на многочисленных банкетах. Но мы настолько сузить твое участие в этом безобразии, извини, не можем...

        Я завел машину, принял на борт Сашку, не отрывающегося от «легенды» и поехал в контору Hertz, знакомую мне по 1997-му году, когда мы брали там новенький Peugeot 106, спустя четыре дня успешно возвращенный с расплавленными колпаками, вылезшими кордами и тормозными дисками цветом физиономии неопохмеленного бомжа.

- Этот новый «доп», - горевал между тем Нигай. - придется усиленно шлифовать...

- Разберемся... Меня пока больше волнуют запчасти.

- Найдутся, - оптимистично заявил Сашка.

- Надеюсь.

        В конторе Hertz стояла небольшая очередь. Я открыл прайс-лист и пробежался по ценам. Megane, Laguna и Clio отпали моментально по причине цены рента, видимо предполагающей, что эти машины сделаны из золота, а приборная доска инкрустирована бриллиантами.

- Для нас есть только две машины, - заявил я Нигаю, ознакомившись со списком. - Хорошо знакомый «106-й» и Nissan Micra. Всего по 70 баксов в день при 100 км пробега.

- Nissan не надо, берем «Пежо», - сказал Нигай.

- Почему?

- Японцы наверняка поставили электронный спидометр, а 100 км в день - нам, как слону бублик... «Пежо» мы уже проходили, там все просто.

- Пожалуй... Do you speak English? - обратился я к девушке за стойкой, положив перед ней права и кредитную карту.

- No! - воскликнула она с таким испугом, словно я предлагал ей пообщаться на языке команчей или северном тибетском наречии.

- ОК... Give me please your telephone, - я показал пальцем на старомодный белый аппарат.

- France? - уточнила девушка, очевидно предполагая, что я собрался пообщаться с данного аппарата с Москвой и тем самым пошатнуть благосостояние конторы.

- Yes.

        Я набрал номер Лены и объяснил ей ситуацию.

- Хорошо. Дай трубку клерку, - сказала Лена.

        Их разговор был таким длинным, будто мы хотели арендовать весь автопарк, причем заплатить рублями по «безналу» в 2008-м году. Наконец, девушка вернула мне трубку.

- Значит так, - сказала Лена. - Есть только «Ниссан», 2100 франков за четыре дня и 200 километров бесплатного пробега в сутки. Сверх этого лимита - два франка за километр.

- Пойдет, - я вернул трубку.

        Через полчаса каких-то наборов на компьютере, внимательного разглядывания моего водительского удостоверения и, на всякий случай - паспорта, звонков в представительство «Visa» и выяснения происхождения моей карточки нам выписали огромных размеров бумагу и выдали ключи и папку с документами. Выйдя на улицу мы обнаружили маленькую серую машинку какой-то непонятной формы на узких, 12-тидюймовых колесиках.

- Да... - уныло произнес Нигай, - У нее цилиндров-то сколько?

- Надеюсь, больше одного, - сказал я, отдавая Сашке ключи от «бимера». - Поехали.

        Micra оказалась довольно просторной внутри и абсолютно новой. Запустив мотор, я понял, что она все же четырехцилиндровая, а проехавшись немного определил, что если машина переживет ближайшие четыре дня, то это будет очередной выдающейся победой японского автомобилестроения. Спидометр, действительно, оказался электронным, но это, зная ушлость Фодина, меня мало смутило. Серега, презрительно осмотрев Nissan, нырнул под капот, откуда через пару минут донеслось:

- Дубки... А почему они никакие пломбы или защиты не ставят?

- Потому, что никому даже в голову не приходит отключать спидометр...

- Дикий народ! - Фодин выпрямился, - можете рассекать до полного изнеможения, только в последний день нужно пипку назад поставить, а то вернете без резины и с пробегом в 10 км... Не поймут...

- Блин, неужто платят за перепробег? - Опять уточнил Серега, который никак не мог себе представить такой безумной расточительности.

- По два франка за километр...

- У богатых свои причуды, но «мы пойдем другим путем»...

        Прокатившись и убедившись, что счетчик спидометра застыл, как изваяние, мы с Сашкой быстро собрали свои гоночные пожитки в виде тетрадки, ручек, «легенды» и перчаток и поехали на трассу, по дороге завернув к Лене и перепоручив ей и Жану-Франсуа поиск наших затерявшихся запчастей. До позднего вечера мы «шлифовали» новый «доп» и прохватили по старому - самому длинному, двадцатикилометровому скоростному участку, на котором обычно решалась судьба ралли. Micra оказалась достаточно резвой и вполне устойчивой.
        Вернувшись домой, я позвонил Лене и выяснил, что наши железяки и резина находятся во Франции в какой-то перевозочной компании, которая завезла их на некий склад в пятидесяти колметрах от города и готова завтра выдать нам на руки или привезти на место. Предложив Сереге данную альтернативу, я выслушал резюме по поводу, что лучше он проедет лишние сто километров, чем будет изнывать в ожидании неизвестно чего и краткое мнение относительно царящего в Европе бардака. На том и порешили...
        Посидев в нашей комнате - кто с бутылкой пива в руках, кто с чашкой чая - веселой компанией с участием Аксакова, Ионова и Фролова (штурмана и механика экипажа «Субару»), мы в полночь завалились спать, заведя будильник на шесть утра...