![[Оглавление]](images/lit-mainindex.jpg){kind=small}
![[Следующий рассказ]](images/lit-nextbook.jpg){kind=small}
7. Неделя развлечений (Четверг. Саша Нигай)
Отделение полиции
называлось "Hotel de Police". Почему местный
околоток считался «отелем» осталось для нас
неразгаданной загадкой. Снаружи и внутри это
заведение выгодно отличалось от привычных
убогих и сирых отделений милиции с дежурной
частью за пуленепробиваемым стеклом, старинным,
громоздким пультом, припухшим, помятым лицом
дежурного, встречающего вас, как потенциального
преступника, зарешеченной, протертой до блеска,
прикрученной к полу деревянной лавкой для
задержанных в административном порядке граждан
и уходящему вглубь, выкрашенному салатовой
краской, узкому коридору с дверями в камеры.
Местное французское «отделение» больше
напоминало некий салон: обилием стекла,
растущими в кадках и горшочках цветочками,
веселой мебелью и отсутствием малейшего намека
на присутствие власти. Если бы не пара
полицейских с огромными старомодными
пистолетами на боку, да приоткрытая дверь в
казенную, уставленную компьютерами,
обшарпанными письменнами столами и картотечными
ящиками комнату, можно было и впрямь подумать,
что вы попали в холл не слишком фешенебельной
гостиницы.
В большом зале, сразу за
стеклянными входными дверями, слева от двух
ультрасовременных пультов, за одним из которых в
полной тоске изнывал от безделья полицейский в
темно-синей рубашке, на маленькой, аккуратной
лавочке, засунув кисти рук под бедра и покачивая
обутыми в кроссовки ногами сидел Сашка Нигай. В
метре от него располагался огромный ящик -
автомат по продаже кофе.
Автомат утробно хрюкнул и выдал пластмассовый стаканчик с горячей, приятно пахнущей жидкостью.
Пока мы пили кофе дежурный полицейский не обращал на нас ни малейшего внимания, что заставляло думать об излишней свободе общения с заключенными и временнозадержанными, позволявшей без труда «кинуть маляву с воли» и даже передать напильник для организации побега из местной каталажки.
...Утро четверга не предвещало ничего плохого. Отгоняв утреннюю, пятичасовую тренировку, мы приехали пообедать, после чего загрузили в весь имеющийся легковой транспорт колеса и диски и дружной колонной во главе с «Опелем» отправились в «колесную» мастерскую. Загнав раллийную машину на стенд, Фодин открыл фирменную, полученную в свое время в MSD книгу на странице с таблицей регулировочных параметров установки передней подвески и в течение десяти минут вбил в голову мастеру основные понятия «размеров» кастора, камбера и прочих «сход-развальных» премудростей.
Придирки Фодина имели
под собой основу. Установка правильных углов
передних колес играла выдающуюся роль в
настройке «опеля». Стопроцентное «попадание» в
углы гарантировало хорошую устойчивость машины
и ровное торможение, потрясающая эффективность
которого была одним из главных «козырей» «корсы»
- машина «осаживалась» с полного хода почти «в
ноль» на таком коротком расстоянии, что «редкий
зритель», находившийся на внешнем радиусе
поворота мог сохранить спокойствие и не
попятиться назад в спасительный кювет. Поэтому
Серега дотошно исследовал любое отклонение от
указанных в «мануале» цифр и добивался их
полного соответствия «показаниям счетчика»,
изводя нервную систему механиков до изнеможения,
но после выполнения работы выдавая им «русский
сувенир» в виде «поллитры» нашей отечественной
водки для поддержания упавшего духа и
восстановления нервной системы. Пока Фодин
обсуждал технологические процессы, мы с Нигаем
разгрузили «микру» и BMW и завалили шиномонтажный
цех пянадцатидюймовыми дисками O.Z. и
«Авиатехнология», положив на каждый по
новенькому псевдослику Pirelli, не оставив тем самым
сомнений у механиков по поводу «что, куда и какой
стороной надевать».
Оставив Сашку в цеху, я
прошел в офис. При моем появлении все
находившиеся там встали со своих мест и
услужливо заулыбались. Это был явный признак
того, что пришел уважаемый клиент, нагрузивший
станцию работой, да еще заказавший невиданные по
размерам и, особенно, по стоимости колеса. Мне тут
же предложили кофе и поинтересовались о
готовности забрать Michelin, на что я ответил твердым
«yes». Через минуту два рабочих выкатили в офис
четыре покрышки, внешний вид которых заставил
меня усомниться в умственной дееспособности
«заказчика», ибо ездить на таких колесах по нашим
ямищам и колдобинам мне представлялось, мягко
говоря, нецелесообразным. Расплатившись с
карточки, на которой после этой манипуляции
осталась совсем крохотная сумма, я открыл BMW, куда
чудо французской резиновой промышленности было
благополучно уложено. Покончив с этим
многострадальным процессом, я взял из «микры»
пакеты с водкой и вымпелами, вернулся на станцию
и вручил эти дары механикам, трудовой энтузиазм
которых разгорелся буквально на глазах.
Пользуясь повышенным расположением французов к
нашей «бригаде», мы с Нигаем тщательно
обследовали задворки мастерской, где обнаружили
множество «бэушных», но превосходно
сохранившихся колес. Выведя к объекту нашего
интереса, закончившего монтаж и балансировку
сликов мастера, мы убедительно потыкали в столь
необходимые нам «континентали» и «мишлены»
пальцами и указали их желательное перемещение в
сторону «микры» и «бимера». Шиномонтажник с
нескрываемым восторгом осмотрел меня с ног о
головы, как человека, только что отвалившего за
четыре покрышки сумму, на которую можно было
приобрести, минимум, десяток комплектов нового
тринадцатидюймового «данлопа» и теперь
цыганившего на задворках десяток «помоечных»
колес, но видимо, попытка до конца понять
загадочную русскую душу оказалась для него
совершенно непосильной задачей, ибо он только
пожал плечами и «дал добро». В этот ответственный
момент подоспел Фодин и, узнав о новой выдающейся
победе нашей дипломатии принялся быстро катать
колеса к машинам, не давая времени хозяевам
сосредоточиться на их подсчете. Решив таким
образом комплексную задачу по полному
резиновому обеспечению нашего предприятия, мы,
загруженные трофеями по самые крыши, перегнали
машины к «Ивеко», и, оставив Серегу разбираться в
полученном разнообразии, отправились на
последнюю тренировку, захватив с собой второй
день просившуюся Катю.
Рубикон, отделявший
отвращение к опостылевшим тренировкам к
«второму дыханию» был перейден и последние
заезды на уже приболевшей «микре» с «голыми»
покрышками, из которых кое-где торчал корд
проводились на максимально возможных скоростях.
Катька моталась по заднему сиденью, пытаясь
сохранить невозмутимое выражение лица и не
выпуская из рук бутылку пива, но чувствовалось,
что мероприятие ей не совсем по душе и
размеренное глотание эля подле "ивеки" под
аккомпанемент беседы с Фодиным был бы для нее
более желанным мероприятием. Раза три нам
попадался на трассе Буденный, «тошнивший» на
новенькой “Тойоте”. Завидев в зеркале «микру»,
он раскорячивался на узкой трассе и держал нас до
тех пор, пока мы не находили «щель» и, рискуя
ободрать борта протискивались вперед, после чего
гудел нам и моргал фарами...
Наконец, настал решающий
момент - последний «прохват» последнего «допа»,
после чего можно было забыть о надоевшей трассе
на целых полтора дня. Это был самый короткий,
«зазубренный» до коликов СУ, на котором в прошлые
годы мы показывали выдающиеся, вплоть до второго
в абсолюте, результаты. «Микра», словно
предчувствуя близость своего освобождения,
радостно взвизгнула и помчалась сквозь
виноградник. Единым мгновением пролетели четыре
километра...
Нигай распылил «ниссан» на прямой и зайдя пошире, почти на максимально возможной скорости зашел в «трешку», срезая «закрытую» вершину поворота. «Микра» завизжала убитой резиной, но удержалась и тут, прямо перед собой мы увидели нечто большое и синее... Это была машина, ехавшая по своей полосе с приличной скоростью, которой мы вышли «в лоб» из-за срезки поворота. Сашка резко отвернул вправо-влево, расходясь в сантиметрах с ошалевшим от такой невиданной наглости водителем, но такого, несопоставимого с законами физики маневра измученная «микра» уже выдержать не смогла. Слетев с дороги на пыльную обочину, мы потеряли сцепление с дорогой и, для начала, изрядно ударившись обо что-то боком, рухнули в неглубокий кювет и, влетев в жесткий, плотный кустарник, подмяли его под себя и застряли в густых зарослях каких то низких деревьев.
Выбравшись на улицу, мы обнаружили, что «микра» имеет вполне божеский вид и просто «вывесилась» на сломанных кустарниках, но зайдя справа, поняли, что сдать ее, как «целую и невредимую» не удастся - правый порог вместе с днищем и дверью был вмят почти до середины кузова.
В это время из-за того поворота, откуда мы «рвались на финиш из всех сухожилий» и чуть было не учинили «лобовуху» с добропорядочным французом, медленно, опасливо, гуськом выехали три автомобиля и, поравнявшись с местом «крушения надежд российского автоспорта» дружно остановились. Первой припарковалась синяя «Рено Лагуна», в чертах которой угадывался недавний оппонент» по лобовым атакам, затем - «Пежо 306» и «Ситроен Ксантия». Из машин вышли трое мужчин и, собравшись в кучку, уставились на застрявшую в кустах исковерканную «микру» с выражениями свидетелей падения инопланетного космического корабля. Не обращая на них внимания, мы с Нигаем взялись за задний бампер и попытались сбросить машину с подмятых кустов, но маленький «ниссан», видимо был снизу опутан сломанными стволами и только чуть приподнялся.
Катя обратилась к зрителям по-английски, и, к нашему удивлению, водитель «Лагуны» откликнулся.
Мужчины, выслушав речь Катерины, переведенную на французский водителем «Рено» радостно закивали, словно мы предложили им фуршет в присутствии раздетой до гола Клаудии Шифер. Они аккуратно, стараясь не испачкаться, подкрались к поверженному «ниссану» и двумя пальчиками взялись за бампер.
Владелец «Ситроена», изрядно поковырявшись в багажнике достал оттуда новехонький, белый трос. Нигай выхватил его у него из рук и быстро закрепил конец в серьге «микры».
Вместо этого все трио вцепилось в веревку и принялось тянуть за нее, изображая пародию на картину Репина «Бурлаки на Волги».
Не ответив, Сашка прыгнул в «ниссан», запустил мотор и, включив заднюю, нажал на газ. Я подлез спереди и уперся в капот. Машина чуть раскачалась, сильнее подмяла под себя кустарник и, зацепилась за грунт. Нигай со всей мочи дал газу и «микра», вырывая под собой землю, со страшным буксом вылетела из западни, чуть не посшибав по дороге французскую «упряжку» и замерла на дороге в миллиметре от переднего бампера «Лагуны». Вспотевшие от непривычных нагрузок французы испуганно столпились у машин и со страхом разглядывали правый, исковерканный бок «ниссана». Нигай вышел из «микры», обошел ее кругом и с досады плюнул под ноги.
Серега деловито осмотрел машину и сообщил радостную весть, что «мы попали на конкретную замену кузова». С этим выводом мы и не спорили и размышляли лишь над проблемой - ехать сдаваться сегодня или подождать до завтра.
Она изучила довольно объемную бумагу и, наконец, сообщила.
...К офису «Hertz» мы
подъехали ужасным правым боком. Завидев нас,
работник, выгонявший и загонявший машины,
присвистнул и кинулся внутрь конторы.
Лена, которой я
предварительно позвонил, уже ждала нас у входа.
Она была одета в вечернее платье, так как
собралась ехать с Жаном-Франсуа, Калашниковым и
Николаем на «тусовку» в Меркури. Осмотрев машину,
Лена всплеснула руками.
Беседа с представителями Hertz подтвердила предположения Кати - нам предстояло заплатить только три тысячи франков, а машину можно было сдать завтра, так как срок аренды истекал только на следующий день в полдень.
Она написала номер на бумажке, попрощалась и пошла в сторону центральной улицы...
Это была месть. В нашей стенограмме, на одном из старых допов, вместо «200, правый три, минус, с подбросом» было записано - «200, поворот Аксакова». На этом вираже Сергей три года назад «убрал под списание» спортивную «восьмерку», которая вывесившись на трамплине ушла ходом по прямой, пробила кусты, ограждавшие дорогу, вылетела в поле и, перевернувшись трижды через «морду», чуть не убила мирного пастуха, караулившего коровье стадо. Вокруг «микры» собралась вся команда, кроме Калашникова и Николая, уехавших представлять отечественный автоспорт перед зарубежными коллегами на винном заводе.
Поговорив еще минут
двадцать - мы разошлись. Нигай уехал
«прикатывать» первую партию сликов на какой-то
пустырь со множеством широких, безлюдных
асфальтовых дорожек. Мы с Катериной отправились
на сомнительного вида «микре» в интернет-кафе, а
Фодин с Фоловым занялись аксаковской «импрезой».
Было около шести вечера.
До посещения
компьютерного заведения мы заехали к Франсуа,
где ушлый француз буквально вцепился в Катерину,
что позволило нам сэкономить на кофе и «перье».
Кое-как отбившись от Франсуа, уже приглашавшего
Катю в горы, мы пешком прошли по сумрачным
улочкам центральной части города и зашли в уже
освоенное мной кафе. Фонты мы искали в интернете
часа полтора и, наконец, начали их перекачку.
Когда дело близилось к завершению, вдруг, как
из-под земли за нашей спиной вырос Фодин.
Мы бросились из кафе на
улицу, быстро по-дороге поменяли «микру» на BMW,
сообразив, что появляться среди навороченных
Шурой обломков еще и на уделанной в перья машине
будет не слишком убедительно для представителей
властей и поехали в уже разведанный Фодиным «Hotel
de Police», у входа в который дежурил во избежание
перевозки Нигая в другое «место заключения»
Фролов.
По дороге Серега
рассказал следующее.
Сашка прикатал «сухие»
слики, «переобулся» в «микст» и опять уехал на
свою площадку. Через полтора часа Фролов
высказал предположение, что «что-то не то» и
предложил отправиться на поиски. Они с Фодиным,
как были в майках, с грязными руками и лицами,
сели в «пунту» и поехали на розыски пропавшего
«опеля». Картина, представшая их взору, оказалась
впечатляющей. На одном из перекрестков, где
машины появлялись так же редко, как нефть в
московской канализации, стоял покореженный
«опель» с «подбитым глазом», разбитым бампером и
помятыми крылом и капотом. Перед ним в
беспорядке, разбросанное на площади в гектар
валялось то, что полчаса назад считалось «Пежо
205». От удара у машины оторвало задний мост,
который вместе с частями кузова, завалил фонарь.
Задняя часть машины была разорвана пополам, а
водительница просто чудом осталась невредимой.
Француженка, оправившись от шока позвонила по
сотовому в полицию и своему другу - мелкому.
противному мужичку, который прикатил на «ауди» и
теперь семенил вокруг понуро стоявшего посреди
этого бардака Нигая и потрясал кулаками. Завидев
этот откровенный наезд, Фролов вплотную подошел
к французу, глаза которого уперлись ему в пупок и
на чистом русском языке произнес.
Француз бегло осмотрел здоровенные фигуры механиков, одетых в майки, их угрюмые, грязные и решительные лица, мельком прочитал на правом плече Фодина наколку с надписью «Freundschaft» над распростертым орлом, полученную во время срочной службы в Группе Советских войск в Германии, трезво оценил расстановку сил и, бросив на произвол судьбы свою подружку, спешно ретировался в «ауди», где закрылся на все кнопки и принялся ждать приезда полиции.
В это время приехали полицейские, которые произвели какие-то замеры, проверили Сашку на алкоголь и приказали ехать на «опеле» за ними в оклоток.
Дальнейший опрос всех присутствовавших в отделении показал, что на «инглиш» тут категорически не «спикает» ни один человек, кроме Кати и, кое-как, меня. Целый час мы пытались с помощью жестов, похожих слов и предъявления документов выяснить судьбу Нигая, «опеля», припаркованного около полиции и, вообще, порядок наших дальнейших действий, но так ничего вразумительного не поняли.
Наконец, я выпросил у них телефон и позвонил Лене.
Я напряг отупевшие от последних событий мозги и вдруг сообразил.
В это время в отделение вошла Лена в сопровождении едва «вязавших лыко» Калашникова и Николая. Мадам Николя тоже была слегка «в подпитии», но держалась превосходно. Удалив из поля зрения двух «гарантов российского автоспорта», я объяснил Лене ситуацию, и она за десять минут все уладила, причем их разговор с полицейскими носил веселый характер и постоянно прерывался смехом.
Мы покинули отделение, когда Фодин с Фроловым прикатили на Аксаковской «Фонтане» и уже грузили «Опель» на «телегу». Калашников по дороге что-то бормотал про «ослабление руководства», а Нигай забился в угол «бимера» и молчал. Я твердо знал одно - нельзя ни в коем случае давить на Сашку, ибо такие приключения сами по себе способны вывести из равновесия любого человека, а ралли начинаются уже послезавтра.
...В номере мы выпили чая, посмеялись над шутками Аксакова, вовсю старавшегося приподнять Сашке настроение и приготовились спать. В душ Нигай отправился последним. Фодин разделся, залез под простынь и мрачно уставился в потолок.