9. Неделя развлечений. (Суббота)

        Гонщики - народ суеверный. Одни ездят в ботинках разного цвета и размера, другие требуют, чтобы их автомобили были непременно белыми и ни за какие коврижки не сядут в красную или черную машину, третьи носят амулеты в виде открывалки пивных бутылок или берут с собой «на счастье» ржавый болт с резьбой М10... Я тоже в этом вопросе не отличаюсь здравомыслием. Например, ничто не заставит меня сдвинуться с места, когда дорогу перебежала черная кошка, даже если в связи с этим придется два часа перекуривать в ожидании другой машины или делать крюк в сорок километров. С такой же степенью любви я отношусь и к числу «13». По крайней мере, когда 13-го сентября 1996 года, в пятницу (!), мы с Нигаем с полного хода гукнулись о неприступную испанскую скалу, я, потирая синие от ушибов места тела, воспринял это раллийное ДТП, как полностью оправданное и предусмотренное календарем. Одновременно, мы всегда соблюдали и некоторые маленькие обычаи, позволяющие, к нашему стыду заядлых атеистов, призывать на помощь силы, неподвластные объяснению с точки зрения физики, химии, математики и прочих умных, невыученных в школе наук. Поэтому, в субботу, за шесть часов до старта, Сашка вооружился помазком, выцыганил у меня крем для бритья и принялся избавляться от выращенной за восемь дней жутковатой щетины, придававшей ему вид потерянного для общества алкоголика на второй неделе очередного запоя. Чисто выбритый перед гонкой Нигай, наряду с моей синей бейсболкой и выбрасыванием в окно машины «отъезженных» листов «легенды», являлся одним из символов удачи на нелегких и непредсказуемых раллийных трассах и, поэтому, у нас появились некоторые шансы не только в воскресенье вечером пересечь линию окончательного финиша, но и найти свою строчку в итоговом протоколе не ниже первого листа.
        Узнав, что отвечающий за бесперебойное питание команды Калашников «договорился» о выделении «сухих пайков» на предстоящие два дня, мы, исходя из воспоминаний о сиих гастрономических авантюрах прошлых лет, когда подобные трюки оканчивались двухдневной голодовкой личного состава, откомандировали Катерину и Фодина в магазин, ибо носиться, как сумасшедшим на газированной воде явно не представлялось необходимой жертвой во имя спорта.
        Время до старта тянулось жевательной резинкой «Орбит» и, казалось, что стрелки часов застыли на циферблате, словно их приклеили к нему силиконовым герметиком. Как и раньше, все многочисленные проблемы оказались к этому часу все-таки решенными. Машины были укомплектованы и заправлены зеленым, «девяносто восьмым» бензином, почувствовавший после полицейского околотка сладкий вкус свободы Нигай сжимал в руке гоночные перчатки, а стенограмма была аккуратно переписана и тщательно, трижды сверена с «оригиналом» во избежание пропуска строки со всеми вытекающими неадекватными последствиями. Мы слонялись, как неприкаянные по двору, то и дело приставая для проформы к друг другу с глупыми вопросами, не взирая на то, что привычка много смеяться является по приметам прямой дорогой к горючим слезам. Почему-то, данное обстоятельство никогда в расчет не принималось.
- Ты за ним следи, - напутствовал меня Фодин, вынимая из автомата третий по счету стакан кофе. - А то на жестянку больше времени нет.
- Не волнуйся. Первые три «допа» до регруппинга будем тошнить с глазами пьяной черепахи. Ты уж мне доверься.
- Выпиваете? - спросил неожиданно появившийся в стеклянных дверях Шура и, нащупав в кармане мелочь, принялся вытряхивать из здоровенного холодильника банку яблочного сока.
- Слышь ты, «зык», - произнес Серега. - Падать нельзя!
- Не... - протянул Нигай. - Поедем тихонько... Нельзя же свести к нулю такую широкомасштабную акцию!
- Слова не мальчика, но мужа, - произнес я, закуривая.
- Мойте шею под медали, - Шура вытащил из автомата ледяную банку и удалился.
- Герой, - проворчал Фодин. - Списал половину городского автопарка.и даже не взгрустнул...
        Мы вышли во двор. Солнце палило изо всех сил. Во дворе иностранцы неспешно возились около своих раллийных машин, в последний раз что-то проверяя, доливая и закручивая. Я вдруг почувствовал, что у меня закрываются глаза и тяжелеет голова. Посмотрев на часы и убедившись, что до старта еще уйма времени, я поднялся в комнату и завалился на кровать поверх серого одеяла. Тяжелый дневной сон пришел мгновенно, и я словно провалился вглубь чего-то липкого и черного...
        ...Сказать, что мы не испытывали волнения, въезжая на широкий, дощатый подиум под аккомпанемент произносимых судьей в микрофон наших исковерканных до неузнаваемости фамилий было бы нечестно. Я вылез из машины расписался в ведомости о получении контрольной карты, помахал рукой зрителям, и мы, дождавшись отмашки судьи рванули вперед. Первый день ралли представлял из себя один сектор с тремя скоростными участками, после которых участников выстраивали в соответствии с показанными на них результатами. Эта операция называется в ралли - регруппинг. Объективно оценивая наши растренированные силы и явную потерю конкурентноспособности «опеля», мы рассчитывали сегодня попасть в «тридцатку», чтобы завтра, на основной части попытаться отыграть еще мест 5-6, а если повезет - десять, не выпадая при этом из призовой тройки в классе. Поэтому я решил не забивать себе голову показателями других участников в «абсолюте», а сосредоточить основное внимание на «соратниках по 1600», благо «одноклассников» накопилось достаточно.
        Пока Сашка вел ровно и мощно работающий «опель» по перегону к первому «допу», я, подсказывая на всякий случай сто раз выученные повороты и сообщая об остатках времени и километража до КВ начертил в легенде табличку, где по вертикали расположил номера скоростных участков, а по горизонтали - номера соперников в классе А6. Наконец машина свернула с шоссе и мы углубились по узкой дороге в виноградники. Хвост из участников, ожидающих свою «отметку» был виден издалека и нам осталось только найти 82-го, чтобы пристроиться за ним.
        Ралли за рубежом обычно делают неспешными, закладывая небольшие средние скорости между пунктами контроля времени, но за это начисто ликвидируют иные возможности ремонта в ходе гонки, кроме самих перегонов. Поэтому, машины техпомощи носятся по параллельным дорогам, как сумасшедшие, чтобы успеть встретить свой экипаж после каждого скоростного участка. Наверняка и Фодин с Катериной ко времени, когда мы подруливали к очереди на «доп» уже расположились где-то на его финише и отмечали проносившихся мимо участников с начальными стартовыми номерами. Я на всякий случай запросил Серегу по радиостанции, но кроме ядовитого шипения в ответ ничего не добился.
        На этих ралли было принято не подъезжать к судьям КВ на машине, а подходить туда заблаговременно, поболтать с другими участниками и подозвать машину в «свою минуту». Такое шастание вкупе с последующим лихорадочным пристегиванием ремней и подключением переговорки за три минуты, отпускаемых до старта очередного, совмещенного СУ за день порядком надоедало и даже злило, но топтать чужой огород своим уставом было неловко. Впрочем, походы к судьям давали и свои плоды - можно было узнать у штурманов других экипажей их результаты на предыдущем «допе», которые они охотно и дружелюбно показывали. Таким образом, сначала, результаты соседей в классе, а позднее, после регруппинга, в абсолюте, были доподлинно известны, что давало возможность некоторым образом планировать свое поведение на следующем СУ.
        Когда до отметки осталось минут семь, я вылез из тесного «опеля», взял с собой контрольную карту и шлем и побрел по обочине к КВ. Было очень жарко. Асфальт уже расплавился и «вспотел» битумом. Это означало, что в некоторых, особенно в крутых поворотах будет скользко. У судейского столика под большим зонтом, защищавшим от солнца сидела девочка-инвалид. Она заполняла протокол. Второй судья, мужчина лет сорока отмечал контрольные карты, которые с интервалом в минуту подавали ему штурманы. Все сопровождалось улыбками и «бонжурами». Стоящие на пластмассовом столике электронные часы высветили «нули» моей минуты, и я, отдавая карту, махнул второй рукой Шуре. «Опель» медленно подполз, я забрался внутрь и принялся пристегиваться, одновременно доставая из карманчика стенограмму. Через полсотни метров располагался старт СУ, где была проведена еще одна отметка и секунд за сорок до старта мы уже были в полной готовности.
- Сто, правый три, двести, правый пять, - повторил я дважды, пока стартер держал перед стеклом сжатый кулак, потом пальцы растопырились и начали по одному убираться.
        Сашка с первой передачей наготове принялся играть газом, и, как только рука судьи взлетела вверх, «опель» забуксовал обоими передними колесами, одновременно прогревая их, и рванулся вперед.
- Сто, правый три, двести...
- Понял, - машина вывалилась почти на левую обочину и, срезая поворот, практически вылетела на нее же уже за поворотом.
- Двести, правый пять, сто.
- Понял.
        Метров за пятьдесят до поворота, когда кажется, что остановить машину до него уже нельзя, Сашка начал быстро переключаться с шестой передачи вниз и, срезая поворот по обочине на второй скорости, снова вылетел на асфальт...
- Сто, Левый четыре на правый два, сто.
- Понял...
        Не сказать, что мы мчались на пределе, но первый «доп» мне понравился. Все прошло аккуратно и ровно, без излишнего риска и отчаянных действий по спасению машины. На финише я выключил секундомер, которым, честно говоря, пользовался очень редко: прошлый опыт участия в ралли за рубежом убедили, что судьи здесь никогда не «химичат». После того, как нам поставили время в карту мы выехали в маленький городок и увидели «Ивеко», припаркованную в строгом соответствии с нашими рекомендациями и полным игнорированием требований местных ПДД..
- Как дела? - крикнул снаружи Серега, открывая капот и доставая масляный щуп.
- Нормально, - сообщил Нигай, стаскивая с головы шлем и закидывая его в ящик за сиденьями. Катерина сунула мне в окно бутылку с водой. Серега еще минуту поколдовал в моторе, проверяя жидкости, после чего быстро проверил затяжку колес и захлопнул капот.
- Все в порядке. Младший механик Абрамова, почему стекла не протерты?!
- Так чистые же, - сказала Катерина, закуривая очередную сигарету.
- Слышь, сестра! - гневно поглядел на нее Серега.
- Не надо, - успокоил его Нигай. - Сколько у нас времени?
- Я скажу, когда будет пора, - сообщил я, выбираясь из машины и сдирая шлем. - Выпивайте и закусывайте, как говорил Беня Крик...
        В это время сзади подкатил спортивный «ситроен» с 84-м номером на дверях и штурман подбежал к нам с картой в руках. Я молча показал наш результат. Француз продемонстрировал мне свой, улыбнулся, показал большой палец и побежал к машине.
- Ну, и как? - спросил Нигай.
- Восемнадцать секунд.
- Они - нам?
- Не... Пока мы - им.
- Чего-то много...
- Ладно, поехали. Еще не вечер. Серега, собирай манатки. Выезд со второго «допа» помнишь?
- Как дорогу Раменское - Жуковский!
- Ну, до встречи...
        Повиляв по поселку, мы вернулись на дорогу А6 и поехали в сторону второго, самого длинного и хорошо известного СУ. Он был примечателен тем, что многократно врывался в деревушки, отчего гонять приходилось в узком коридоре бесшабашных зрителей, словно мечтавших пасть смертью храбрых под колесами. На КВ я прошелся по машинам и изучил результаты в своем классе. Не было никаких опасений - «81-й» что-то начудил на первом СУ и оставил там две с половиной минуты, остальные ехали довольно ровно, но все проиграли нам от 12-ти до 35-ти секунд. Заполнив свою табличку, я показал ее Сашке.
- Интересно, как едет Педерсен? - Нигай ткнул в свободную графу с номером «4».
- Быстро, я думаю...
        Второй, мучительно долгий «доп» мы проехали тоже довольно уверенно, но посмотрев на результат я ужаснулся. За несколько предыдущих лет мы проходили этот СУ на гонках 9 раз, и я точно помнил, что лучшим нашим результатом было время 13.01. Впрочем, и ниже 13.13 тоже никогда не было. Сейчас же в нашей карте стояло - 13.26.
- Стареем, брат... - сказал я со вздохом Нигаю.
- Мне кажется, что они перекрыли некоторые срезки по обочинам, - ответил он.
        Сашка оказался прав. Потом мы сравнили результаты других известных нам участников и поняли, что все они «привезли» к своим бывшим достижениям по 10-15 секунд. Что касается класса, то отрыв от конкурентов еще немного возрос.
        На выезде со второго СУ мы вдруг увидели печально стоящего Фролова, а чуть поодаль синела левым боком «субару» Аксакова. Так как, между нами был целый час, то наличие на обочине товарищей по команде приводило только к одной мысли - они уже «приехали»...
        ...Аксакову во Франции не везло постоянно. То ли место это было какое-то заколдованное, то ли асфальт не являлся его стезей, но Сергей устраивал среди бургундских холмов регулярные кульбиты, после чего машина отправлялась на трейлер, а экипаж - в бар, заливать неудачу пивом. На этот раз Аксаков убрался в довольно непонятном месте. В одной из деревень, куда «доп» буквально влетал с нескольких прямых, чуть сдобренных «двойками-тройками», получаемый огромный ход необходимо было кардинальным образом гасить, чтобы попасть в «пятый» поворот, в вершине которого находилось капитальнейшее строение из средневекового булыжника такой неимоверной крепости, что малейший промах в расчетах и исполнении неизбежно приводил к списанию автомобиля даже несмотря на то, что организаторы превентивно обкладывали стену стогами сена. Жалея ход, мы стандартно заходили в этот поворот пошире и, максимально резали его, прыгая внутри с полуметровой ступеньки. Поворот был настолько сложным по исполнению, что когда он оставался позади и перед почти остановившемся экипажем открывался идущий вниз прямик с нечитаемым «левым один» и завершаемый через двести метров «правым один на левый три», пилот волей-неволей терял бдительность и пытался разогнаться максимально быстро. На этом и «попался» Аксаков... Преодолев «пятерку» и услышав от штурмана несложное на слух продолжение полета он удавил «субарины жабры» до пола и только входя в злополучный, кажущийся мелочью «правый один» понял, что «левый два» уже не станет частью его траектории. «Субару» «размоталась» и со всего маха приложилась правым крылом в свежевыкрашенный металлический отбойник. К счастью местные строители не схалтурили и отбойник, хоть и превратился в подобие удава, пытающегося повергнуть в асфиксию Давида, но не пропустил «импрезу» в двадцатиметровую пропасть с мерно протекающей внизу речушкой...
- Опять?! - голосом волка из мультфильма «Жил-был пес» прохрипел я Фролову.
- Да... - он махнул рукой. - Мои снова начудили... Вы-то как?
- Тошним по-маленьку...
- Знаю я вашу тошноту...- Андрюха махнул рукой и медленоо, опустив плечи, пошел к «субару».
        ...Третий, заключительный «доп» первой части ралли, и он же - первый, не стал «новой вехой» в нашей жизни. Понимая, что второе место в классе - это лучшее из возможного для нас на сегодняшний день, мы прокатили его стандартно, не пытаясь никого удивить или излишне рисковать. Быстренько обслужив машину перед постановкой ее на ночь в «закрытый парк» мы вернулись по легенде к месту старта, сдали контрольную карту и, запарковав машину в ЗП, направились изучать результаты первого дня. У стенда уже толкались гонщики, но нам удалось пролезть вперед. Впрочем, ничего неожиданного мы не увидели. Кит-кар Педерсена «вез» нам минуту, мы, в свою очередь, выигрывали полминуты у третьего в классе и занимали 23-е место в абсолюте, и хотя за нашей спиной расположилось больше ста иностранных фамилий и четыре десятка машин из высших классов, это обстоятельство не радовало. Были у нас времена и лучше...
- Голый стандарт... - вздохнул Сашка.
- Влезем в двадцатку, если дергаться не будем, - заметил я и побрел к ожидающей нас «ивеко».
        По дороге меня остановила помощница Жулье с каким-то толстым, лысым мужиком в шортах.
- У месье Жулье есть просьба! - обратилась она ко мне по-английски.
- ?
- Это, - она указала на своего спутника, - представитель французского отделения «Евроспорт». Они хотят завтра установить к вам в машину видеокамеру.
- Хорошо. Наш старт - в 9.21. Поэтому пусть подходят к 8.30.
- О'кей!
- И еще - надо иметь разрешение от организаторов на вход в закрытый парк раньше положенных десяти минут до старта.
- Да! Это все улажено!
- До завтра...
        ...Вода в душе на этот раз была просто холодной. Только вытираясь большим белым полотенцем, подарком моего друга из Нью-Йорка Женьки Холоденко, я понял, что устал. Вернувшись в комнату, я рухнул на стул и открыл бутылку «перье», привезенную Катериной и Гришей Кузьменко, русским, работающим в Швейцарии и приехавшим посмотреть на нас. Мы немного поговорили о жизни. Нигай сидел на кровати и изучал легенду завтрашнего дня. В комнату, шлепая мокрыми резиновыми тапочками и с обвязанной полотенцем головой вошел Фодин.
- Можешь ничего не учить! - заявил он с порога Сашке.
- Почему?
- Потому, что вы доедете и все будет в порядке.
- Ты что, договорился с Гоподом Богом?
- Нет... Третьей неприятности не будет. Она уже состоялась с Аксаковым. Теперь все будет «ор лайт»!
- «Ол райт» , - поправила Катя.
- Какая разница! «Мойте шеи под медали» - кажется так ты любишь говорить, «очкарик»?!

[Оглавление] [Следующий рассказ]