Пять литров моторного масла
(новогодняя сказка)

V

- Останови здесь, - попросил Лиховцев водителя «шестерки» и протянул деньги. - Спасибо!
- Не за что, - машина притормозила на обочине напротив поворота к деревне.
        Евгений вышел, подождал, пока водитель развернется в обратную сторону, перехватил поудобнее пакет с маслом и не спеша пошел по дороге.
        Конец октября выдался теплым и сухим. Дорога вела мимо местного, небольшого кладбища, заваленного опавшими листьями. Люди сейчас умирали часто. Бабки - от тоски да старости, мужики - от водки. В деревнях давно никто не рождался: молодые стремительно убегали в город, надеясь там спрятаться от нищеты и безработицы и, хотя мало кому удавалось хорошо устроиться, почти никто не возвращался. Деревни тихо вымирали, немного оживая лишь летом, когда приезжали дачники и родственники коренных обитателей.
        Пройдя полпути Лиховцев спрыгнул с дороги в небольшой кювет, пробрался сквозь кустарник и вышел на гридень - тропинку в поле, по которой можно было немного срезать путь. Войдя в деревню, он увидел у колодца Макара. Тот отчаянно крутил скрипучую ручку, поднимая ведро, и отборно матерился.
- Ты кого разносишь? - спросил Евгений из-за спины Макара.
- О! - тот обернулся и застыл в недоумении. - А машина-то где?!
- Продал! Хорошую цену дали за твой шарабан...
- Слышь, Жень, я невры еще при Хрущеве потерял, когда курей национализировали. Ты уж со мной не шуткуй...
- Нервы... - уточнил Лиховцев. - Отдал я ее в ремонт, завтра пригонят к обеду.
- Вот те на! А на какие ж шиши ее чинить-то будут? У меня ж Сбербанк в сарае не содержится. Или мою старуху в стрыптиз-шову сдадим?
- Не напрягайся. Вышел тебе «фри ребилд»...
- Ты, Жень, мне последние мозги инпортными словами не порть! По миру меня пускаешь?
- Ремонт за мой счет, как плата за доброту и реабилитацию твоих «невров».
- Да, ну! Вот это удружил соседу! А что чинить-то будут?
- Все, Макар. Чинить будут все!
- Так, может, спрыснем это дело? У меня в сенях заныкано! Отборный, для себя изготавливал! «Кристалл» рядом не валялся! И бабка моя в село подалась, бубнить некому...
- Нет, Макар, давай завтра. Как раз обмоем твою ласточку...
- А не упрут ее там, на станции-то?
- Вся мафия перестрелялась - кому твой лимузин угонять! Ладно, пока. Приходи к нам чай пить, - Лиховцев направился к своему дому.
        Мать суетилась на кухне и тихо ворчала. К привнесенным в ее жизнь кухонным «наворотам» она никак не могла привыкнуть, поэтому из всего их изобилия использовала только плиту, холодильник и электрический чайник. Вообще, она упорно не желала переезжать в новый дом, и по-прежнему жила в старой, теплой, чистенькой избушке с русской печкой, маленькой светелкой и кухонькой. Никакие уговоры и убеждения Лиховцева, вплоть до обещаний пригнать бульдозер и снести избу, всерьез не принимались.
- Оставь меня в покое! - отвечала она. - Мне нравится жить в старом доме! Понимаешь, нравится!
- Так, на кой хрен я новый строил? - распалялся Евгений.
- У тебя еще вся жизнь впереди! Ты там и живи. А на мой век и старого хватит.
- Ты меня хоть перед соседями не позорь!
- Никто тебя не позорит! Люди у нас правильные.
        Мать была в округе авторитетом. Она жила в этой деревне еще девочкой у тетки во время войны, потом уехала в город, где всю жизнь проработала на фабрике, но, выйдя после смерти мужа на пенсию решила вернуться на землю. Тогда Лиховцев и купил ей маленький голубой домик, а через год начал строить рядом новый. Гости у матери не переводились, мешая ей летом копаться в громадном огороде, но она всех встречала приветливо и со всеми дружила. Принимала она их в новом доме. Приходившие, осмотрев со вкусом отделанные комнаты, ахали и опасливо пили чай из английского сервиза. Многие ей завидовали, кто - по-хорошему, кто по-злому, но мать к этому относилась спокойно, мудро рассуждая, что «умный разберется, а дураков не жалко».
        Особой ее страстью было земледелие. На огороде росло все - от цветов, которыми было усажено все пространство перед домом, до перца и цветной капусты. К этой работе она не подпускала никого, пропадая на грядах от рассвета до заката. Особенно впечатляли масштабы посевов и количество выраставших культур, создающие впечатление, что задачей огородницы стоит прокорм батальона голодных солдат в течение зимы..
- Зачем тебе тридцать пять мешков картошки? - вопрошал Лиховцев. - Нам четырех хватит до второго пришествия!
- Пусть будет... - философски отвечала мать. - Не лезь не в свое дело!
        В конце концов Евгений махнул на это рукой.
- Тебе Евграфов обзвонился! - раздалось от плиты, едва Лиховцев вошел на кухню. - Обещал еще позвонить. Давай обедать!
- Давай.
        За обедом они поговорили о последних сельских новостях, среди которых основной темой была кража из магазина на центральной усадьбе, доблестно раскрытая милицией «по горячим следам». Воры, утащившие ночью ящик водки, сигареты и три банки тушенки и оказавшиеся местными жителями были схвачены наутро на дому в невменяемом состоянии, так как вдвоем успели поглотить девять бутылок, валялись в отключке на полу и принять мер к заметанию следов не имели ни малейшей физической возможности.
- А ты знаешь такую девушку - Марину? - спросил Евгений после материного эпилога, заканчивающегося словами: « посадят дураков». - Она из города вернулась...
- Морозова? Почтальонша, что ли? Как не знать - хорошая девушка, милая и неиспорченная... А ты чего это интересуешься? - мать хитро посмотрела на сына.
- Подвозил в город.
- Ну, ну... Живут они совсем бедно. Лида болеет часто... А у Маринки что-то городе не сложилось. Говорят - несчастная любовь, бросил ее мужик какой-то... И в институт она никак не поступит. Жалко ее - хорошая она.
- Ладно, - Евгений выпил компот и поднялся. - Пойду в гараж.
        Через полчаса из ворот бокса выехала черная, невиданная в этих краях машина. Евгений медленно проехал по деревне и только на асфальте дал газа. Camaro рванулась вперед, вжав его в сиденье. Лиховцев прокатился до города и обратно. Машина вела себя образцово... За тонированными стеклами пролетали деревья, поля и покосившиеся избы деревень. Черная машина с темными, тонированными стеклами, наглухо скрывавшими ее внутренности летела по ухабистому, узкому шоссе и казалась прибывшей из другого мира, где отсчет жизни ведется совсем иначе...
        ...Лиховцев вернулся в Москву сразу после октябрьских праздников. Девятого ноября он позвонил Евграфову и попросил прислать рано утром машину. Мать встала в пять утра и приготовила рисовую кашу. Евгений поднялся полчаса спустя, позавтракал и быстро собрал сумку. В ожидании машины они сидели на кухне и беседовали.
- Когда приедешь?
- В воскресенье... или позвоню.
- Понятно... - смиренно сказала мать и вздохнула. - Вот и кончился твой отпуск...
- Никогда я так не отдыхал, - произнес Лиховцев.
        Он не кривил душой. Грибы, правда, уже давно сошли, но по лесу он нагулялся вволю. Макар, потерявший дар речи и чувство реальности в момент получения новой машины, постепенно отошел от удара при помощи поглощения доморощенного самогона и пригласил Евгения на рыбалку. Лиховцев относился к этому виду отдыха равнодушно, но приглашение принял. Они пошли на реку на заре. От воды поднимался туман, а мертвая тишина лишь иногда разрывалась редким всплеском. Улов был небогатым, но в душе у Лиховцева родилось настоящее блаженство и упоение. После рыбалки они с Макаром истопили баню и, выпивая понемногу из запотевших стопок вдоволь поговорили за жизнь.
        Дни пролетели незаметно. Неторопливая размеренная деревенская жизнь лишь иногда прерывалась звонками Евграфова, который, правда, старался не слишком докучать шефа проблемами и, в основном, просто узнавал о здоровье и ходе отдыха...
        ...Перед тем, как явиться в офис, Лиховцев заехал домой. В квартире, где он не был уже почти четыре недели пахло пустотой. Автооответчик был загружен разными сообщениями. Прослушивая их, Евгений переоделся в костюм, быстро выпил кофе, подхватил черный "дипломат" и спустился к машине.
        Обе секретарши - опытная, сорокалетняя Елена Ивановна и молодая, холодная, словно сошедшая с обложки журнала Вера при появлении директора встали с крутящихся стульев и синхронно заулыбались.
- Здравствуйте, Евгений Иванович!
- Доброе утро, девушки! - Лиховцев улыбнулся. - Почта отсортирована?
- Разумеется. Занести? - отвечавшая за это Вера подошла к стеллажу.
- Да! И оповестите руководителей секторов и моих заместителей, что сегодня в 11.00 состоится общее совещание. Они должны быть готовы отчитаться за последний месяц и в целом на сегодняшний день. Пока меня ни с кем не соединяйте.
- Хорошо.
        Два часа у Лиховцева ушло на разбор писем. Без двух минут одиннадцать загорелась кнопка селектора и Елена Ивановна сообщила, что все собраны и ждут в приемной.
- Пусть заходят, - сообщил Евгений и поднявшись с кресла вышел на середину своего огромного кабинета, чтобы поздороваться с каждым подчиненным.
        Совещание он провел жестко, не давая сотрудникам предаваться размышлениям и демагогии о "существующих проблемах и объективных трудностях", но в тоже время не ставя задач по принципу "меня не волнует как, но об исполнении доложите завтра". К каждому вопросу у Лиховцева был свой подход, в основе которого являлся наиболее целесообразный путь выхода из складывающейся ситуации.
- В целом, я доволен тем, как вы работали в мое отсутсвие, - сказал он в заключении. - Все, что мы сейчас наметили, обсудим в следующий понедельник. Спасибо. Все, кроме Евграфова свободны. Извините, что немного задержал вас в обеденное время.
        Сотрудники стали подниматься и проходить к выходу. Евграфов закрыл дверь за последним и подсел поближе к Лиховцеву.
- У меня к тебе есть личная просьба. - Евгений взял из "бокса" желтый квадратный листочек и что-то написав на нем передал заместителю. - Это - раз! И еще... Более сложная проблема...
        ...В этот день Марина разносила пенсию за сентябрь. На дворе вовсю лютовала зима, снега навалило по пояс и к домам приходилось пробираться по узким, протоптанным в сугробах обледенелым тропинкам. Подбитые валенки сохраняли ногам тепло, но мороз пробирался с другой стороны, через старый, потрепанный ватник. В домах Марину встречали с радостью - на носу был Новый год и долгожданные деньги приходились как никогда кстати.
- Через неделю обещали еще и за ноябрь дать! - сообщала Марина.
- Да, ты что! - восхищались старухи, торжественно пряча пенсию в древние комоды.
        К трем часам деньги были разнесены и Марина вернулась на почту, чтобы сдать ведомость.
- Холодно! - сказала она с порога тетке, стаскивая рукавицы и растирая замерзшее лицо.
- Да, прихватило... Но ты сейчас разогреешься, - тетка помахала над гловой белым продолговатым конвертом. - Письмо тебе! Заказное! Пляши!
- Письмо? - удивилась Марина. - Откуда? Никто мне написать-то не может...
- Из института какого-то...
        Марина выхватила у тетки письмо. Ее нехитрый адрес был напечатан на машинке. Марина разорвала конверт.
        "Уважаемая М. Морозова!» - гласил документ. - «Ректорат и Приемная комиссия Московской медицинской академии им. И.М.Сеченова сообщает, что в результате обнаруженных ошибок в определении проходного бала решение о приеме абитуриентов на учебу пересмотрено, и Вы зачислены в учебную группу N12 терапевтического факультета дневного отделения. Просим вас явиться в деканат факультета 23 декабря с.г. для оформления документов. На руках просим иметь паспорт, документы об образовании, четыре фотографии (4х6).
        Одновременно сообщаем, что Вам будет предоставлена возможность сдать экзамены за пропущенный первый семестр экстерном или в течение летней экзаменационной сессии.
        С уважением, ректор ...",- далее стояла размашистая подпись и печать.
        Марина рухнула на табурет. В голове пронеслось легкое головокружение. Она перечитала письмо еще раз.
- Чего случилось?! - подбежала тетка и выхватила у нее из рук листок. - Ой, Марина, да тебя ж на учебу взяли! Вот радость-то!
- Да... А на что я жить буду? На стипендию? Так ее еще и не дадут... А мать?
- Брось ты! У матери с огорода запасов много, на хлеб и молоко пенсии хватит. Ты ж так хотела!
- Да, я об этом как-то не думала, а теперь... Не знаю...
        Она положила ведомость на стол и медленно пошла к выходу, натягивая на ходу белую вязаную шапочку. Тетка что-то говорила ей вслед, но она ее не слышала...
        ...Неделю Марина ходила, как в воду опущенная. Разумеется ей хотелось воспользоваться подвернувшейся удачей, но чем больше она об этом размышляла, тем больше убеждалась в нереальности реализации этой возможности. Она страдала от собственного бессилия что-то изменить, но выхода из сложившейся ситуации явно не было. Между тем дни уходили и приближалось роковое "двадцать третье" число.
        Двадцать второго декабря, в полдень, к дому Морозовых тихо подъехала большая черная машина. Марина, пришедшая домой пообедать, выглянула в окно и остолбенела. Это был тот самый черный джип, который осенью столкнул их с тем странным "бизнесменом" в тряпочных ботинках в кювет. Около машины стояли те же "громилы," и один из них что-то говорил другому, показывая на ее дом. Марина отпрянула от окна. Кровь хлынула в голову, и она вдруг почувствовала какой-то ледянящий внутренности страх. "Что им надо?" - подумала она, и в этот момент в дверь постучали. Мать прошаркала в сторону сеней.
- Не открывай!!! - закричала Марина, хотя на двери не было никакого замка.
- Марина Морозова здесь живет? - услышала она приглушенный, хрипловатый голос.
- Здесь, - ответила мать, - а вам что надо?
- Поговорить требуется... Позови ее, бабка, мы на улице подождем.
- А что ж на улице-то? Пройдите в избу, да говорите...
- Не... Лучше там...- дверь со скрипом закрылась.
- Слышь к тебе какие-то бандюки! - крикнула мать Марине, затаившейся на кухне. - На улице ждут... Морды-то у них будь здоров. Может мне мужиков кликнуть?
- Не надо, - Марина вышла из кухни и стала надевать ватник. - Я сама схожу.
        Она вдруг ощутила каку-то уверенность. "Да, что мне бояться?" - подумала она.- "Плевать на них. Будь, что будет".
        Когда она вышла на улицу оба "братка" молча топтались около "лэндкруйзера", но увидев ее вошли в калитку и остановились. Они были примерно одного роста и возраста, высокие и здоровенные, в кожаных черных куртках и без шапок. Лица, лишенные признаков интеллекта выражали некое недоумение. Руки они держали в карманах.
- Ты - Марина? - спросил один из них, с явно сломанным носом.
- Я. Что надо? - дерзко и с вызовом ответила девушка.
- Мы, это... - говоривший запнулся. - Нас, вообщем, послали... Базар замять.
- Какой базар? - не поняла Марина. - Скажи толком...
- Ну, короче... - вступил второй. - Ты того...
- Вы говорить-то умеете? - уже всерьез разозлилась Марина. - Что надо-то?
- Ты, вообщем, на нас зла не держи, - снова заговорил первый. - Мы с извинениями за тот случай. Выпивши были сильно... В дуру поперли. Виноваты...
- А-а-а! А если бы мы убились? Кому бы вы извинения приносили?
- Ну, мы в понятках... Кто ж мерковал, что за тобой такой лом стоит... - выцедил второй и сплюнул. - Короче, просим прощения...
- Ладно... Это все? - Марина повернулась, чтобы идти в дом.
- Если бы... - сказал первый. - Обожди. Еще это...
        Он протянул ей объемный сверток в целофановом пакете.
- Это что?
- Ну, как что... Поставила нас на бабки и спрашиваешь? Десять штук грина, как велели.
- Я поставила???
- Ну, я не знаю - ты или не ты... Бугор сказал: тебе отдать. И сроку дал неделю. Сегодня шестой день. Пока собрали...
        Марина машинально взяла сверток и развернула. Это были доллары. Столько денег она не только никогда не держала в руках, но даже не видела.
- Да, вы что?! Не нужны мне ваши бандитские деньги! - Марина решительно протянула сверток. - Валите отсюда!
- Бабки честные... - лениво проговрил "сломанный нос". - «Чистую» тачку продали ... Нас предупредили.
- Все равно я их не возьму!
- Слышь, подруга! Мы ж по хорошему! Извинились... Нам с бабками назад нельзя. Указ был такой - если ты грины не возьмешь, то нам хана. Или в бега двигать... Мы за базар отвечаем конкретно. Так что, бери. А мы погнали! Подтверди, когда спросят, что извинились и зелень отдали. Пока! - оба, как по команде повернулись и быстро пошли к машине. Джип c пробуксовкой рванул с места...
        Марина осталась растеряно стоять у калитки, сжимая в руках сверток и провожая глазами «лэндкруйзер», поднимавший за собой снежную пыль. Когда он скрылся за поворотом, она еще раз развернула сверток, потом быстро скомкала его, бросила в сугроб и побрела к дому.
- Ну, - спросила мать, когда она вошла в сени. - Чего хотели?!
- Ничего... Привет передали.
- Ой, Маринка! Убьют тебя!
- Ты с ума сошла?! Они больше не приедут, не волнуйся...
        Марина вошла в комнату, села на ободранный стул и отрешенно глядя в покрытое морозным узором окно, задумалась. В ее в голове, туманными воспоминаниями проплывали сумбурные видения: пьяный вдрызг Колька Рябов, сосед по общежитию, выламывавший ночью дверь в ее комнату; красное, потное лицо возлюбленного, спешно натягивающего зеленые воинские брюки под стальным взглядом жены; черные бревна их покосившегося, крытого латанной дранкой дома; единственное платье в древнем гардеробе; мозолистые, с распухшими суставами и шершавыми ладонями руки матери; заплаканное лицо брата, которому соседский пацан не дал прокатиться на новеньком, только что купленном велосипеде...
        Она сидела, не шевелясь, минут двадцать, потом резко встала, решительно прошла мимо расстроенной матери и, не одеваясь, вышла на двор. Сверток валялся в сугробе. Марина подняла его, стряхнула налипший снег и, прижав к груди, вернулась в избу...
        ...- Здравствуйте! - декан вышел из-за заваленного бумагами стола и протянул руку. - Морозова? Очень приятно! Присаживайтесь. - Он указал на стул.
        Марина робко присела на краешек и протянула документы.
- Замечательно! Ну, что ж! Сразу после зимней сессии приступайте к учебе. Вопрос решен, вы зачислены и внесены в списки группы. Расписание Вам дали?
- Да... А почему после сессии?
- Ну, так вы же ее по объективным условиям сдать не можете. Семестр пропущен... По мере учебы догоните и сдадите летом. Это учтено в Вашем плане обучения. Придется, правда, позаниматься, но я уверен - у Вас получится.
- Я посмотрела программы за первый семестр, - нерешительно сказала Марина. - Почти все я уже изучала в училище... Да и поработала уже некоторое время. Разрешите мне попробовать сдать сессию вместе с группой...
- Хм... Да, пожалуйста! Но учтите - скидок не будет! Впрочем, если что-то не сдадите - у Вас все равно полгода впереди...
- Я и не прошу скидок. Я постараюсь.
- Ну, хорошо. Мы включим Вас в экзаменационные ведомости.
- Спасибо!
- Не за что. Удачи, - декан вновь поднялся и протянул ей новенький, пахнущий типографской краской студенческий билет и «зачетку».
- И еще... Мне сказали, что места в общежитии для меня нет...
- Так нас предупредили, что оно Вам не нужно! Ах, да! - Декан хлопнул себя ладонью по лбу и начал рыться среди бумаг на столе. Наконец, он нашел какой-то лист бумаги и отдал его Марине. - Вот телефон. Просили Вам передать. Это о Вашем проживании.
- Кто просил?! Кто передал?!
- Марина, - декан как-то странно улыбнулся. - Не морочьте мне голову! До свидания!
        Девушка вышла из кабинета, держа перед собой листок, на котором были написаны семь цифр. В приемной декана она увидела на столе телефон. В комнате никого не было и Марина подняла трубку...
- Фирма «Альфа плюс», - ответил низкий женский голос. - Слушаю Вас!
- Здравствуйте. Я... - Марина запнулась. - Мне дали Ваш телефон в институте. Моя фамилия Морозова...
- Минуточку, подождите пожалуйста, - в трубке заиграла мелодия. Через некоторое время женщина опять заговорила. - Да, все документы готовы. Приезжайте.
- Простите, куда приезжать? Какие документы?
- К нам, разумеется! Ленинский проспект, 46. У Вас паспорт с собой?
- Да...
- Тогда ждем... До свидания! - В трубке послышались короткие гудки.
        Марина вышла из института на улицу и в раздумье прошла пару кварталов, плохо соображая куда и зачем она идет. Было холодно и серо. Люди спешно бегали по разукрашенному перед новогодними праздниками городу, тащили сумки и потрепанные елки. Наконец, она решилась и, шагнув с тротуара на край мостовой подняла руку. Около нее моментально остановились «жигули».
- Ленинский проспект, - сказала Марина в приоткрытое окно.
- Полтинник, - живо откликнулся водитель в ондатровой шапке.
- Сколько?!
- Ну, тридцатник... - смилостивалась «шапка».
- Ладно, поехали...
        ...Над красиво оформленным входом красовалась надпись «Альфа - Плюс». Ниже было написано - «Продажа и покупка недвижимости». Марина еще раз обошла фасад здания и, убедившись, что адрес совпадает с тем, который назвала ее телефонная собеседница потянула ручку массивной двери. В вестибюле стоял турникет, около которого за пустым столом с телефоном восседал внушительный охранник.
- Вы к кому?
- А я не знаю...
- Не понял... - мужчина вскинул брови.
- Я позвонила, мне назвали адрес.
- Как фамилия?
- Морозова.
        Охранник взял со стола какую-то бумагу, поискав в ней что-то, поднял трубку и, набрав короткий номер произнес:
- Игорь Сергеевич, Вы заказывали пропуск на Морозову? Она пришла. Сами спуститесь? Хорошо. - Он положил трубку и обратился к Марине. - Обождите минутку, сейчас за вами придут.
        Спустя минуту на широкой, богатой лестнице появился средних лет мужчина в сером костюме и очках. Он сбежал вниз и, улыбаясь, еще на ходу произнес:
- Госпожа Морозова? Рад видеть! Я - Петренко. Проходите!
        Они поднялись на второй этаж и вошли в небольшой, светлый кабинет уставленный столами с компьютерами. Мужчина усадил Марину около одного из них, достал с полки папку и, открыв ее, положил перед девушкой.
- Все документы готовы. Вам осталось расписаться и в течение недели посетить паспортный стол для прописки. Вот - ключи, - он положил на стол две небольших связки ключей. - От квартиры, подъезда, почтового ящика.
        Марина сидела, как мумия. Ей казалось, что все происходит не с ней, а с той ее тенью, которая скучала на мятой кровати, когда ее привезли домой милиционеры. Тень подмигивала и улыбалась. «Ты чего смеешься?» - спросила Марина. «А что ж мне - плакать? Давай подписывай!». «Чего подписывать?» - не поняла Марина. «Какая разница!»...
- Объясните мне... - немного пришла в себя девушка. - Что происходит?
- Как что? - Петренко рассмеялся. - Вы купили двухкомнатную квартиру номер 45, по адресу Новосергеевский переулок, дом 12. Заказали евроремонт, мебель... Мы все сделали. Вам осталось расписаться, забрать ключи и... жить. Если будут претензии по ремонту и качеству мебели и оборудования, то у Вас есть год для предъявления претензий. Кроме того, вы внесли сумму в валюте, во избежание инфляции для оплаты этой квартиры на шесть лет вперед из примерного расчета стоимости квартплаты, электороэнергии, воды, газа...
- Я ничего не покупала! - закричала Марина и вскочила со стула.
- Уважаемая Марина! - продолжал улыбаться клерк. - Мне совершенно неинтересно - кто покупал эту квартиру, но все деньги получены нашей фирмой от Вашего имени, израсходованы по назначению, документы полностью оформлены на Вас... Берите ключи, ставьте подпись и не устраивайте комедию...
- Кто платил за квартиру?
- Вы!
- Послушайте, я последние годы не получала наследства из Америки, не выигрывала в Казино и не была любовницей Березовского! Я работала в деревне почтальоном и получала пятьсот рублей в месяц...
- Я не знаю, что Вам ответить... Моя работа - покупка и оформление квартир. Эта квартира - Ваша! Понимаете? Ваша и только Ваша! А кто и как платил за нее меня не касается и не интересует... Это наша профессиональная тайна, за разглашение которой я тут же потеряю свое место. А мне за него очень хорошо платят! Я жду Вашей подписи...
        ...Дом Марина искала довольно долго. Оказалось, что он был совсем новым, аккуратно встроенным между старыми зданиями в переулках старой Москвы в пяти минутах ходьбы от ее института. На нем еще не было указателя с номером и, судя по большим вывескам на фасаде «Продажа квартир в этом доме. Телефон...», дом еще толком не был заселен. Он был построен в стиле петербургских «колодцев», первый этаж занимали еще пустующие, стеклянные помещения под магазины, а во внутреннем дворе с входами в подъезды располагалась большая детская площадка, обнесенная свежепосаженными деревьями. Марина подняла голову и сосчитала этажи. Их было, не считая нижнего, «магазинного» - девять. Ее квартира, судя по табличке над массивной входной дверью с замком находилась на третьем этаже во втором подъезде. Она потянула ручку двери на себя, но та не поддалась. Марина на секунду застыла в нерешительности, но потом достала связку из четырех новых ключей. Один из них открыл замок, и девушка вошла в просторный, чистый, еще пахнущий свежими красками вестибюль с лестницей, ведущей вверх и лифтом. Она решила подняться по лестнице. Квартира с номером «сорок пять» на красивой медной табличке оказалась первой на площадке. Дверь с глазком и двумя замками была обита черным заменителем. Повозившись с ключами, Марина открыла ее и нерешительно вошла внутрь.
        В большой прихожей, обклеенной обоями «под кирпич» со встроенными шкафами вдоль всей левой стены, располагалось еще низкое трюмо с зеркалом. На нем стояли всякие баночки с кремами, духи, лежали расчески, новая «косметичка». На правой стене висели два эстампа в белых рамках с репродукциями какого-то импрессиониста. Пол был застелен темным ковровым покрытием с длинным ворсом. Марина сняла свои поношенные, холодные башмачки и поставила их в угол на полочку для обуви рядом с находящимися там тремя обувными коробками. Сняв пальто, она открыла один из шкафов. В нем на вешалках была развешана верхняя женская одежда - пара курток, кожаный плащ, дубленка, пальто. На верхней полке, куда Марина положила свою вязаную шапочку лежали пара разных меховых шапок, две шляпки и перчатки. Все было совершенно новым, с еще неотрезанными ярлыками изготовителей.
        Из холла в разные стороны вели четыре двери. Марина открыла самую большую, двустворчатую, с матовыми стеклами и оказалась в огромной гостиной. Противоположная стена, с окном была во всю ширину и от белого навесного потолка до пола занавешена плотными красными гардинами с белой, полупрозрачной тюлью. В комнате стояла большая, пятисекционная стенка с компьютерным столом с монитором и клавиатурой, книжным шкафом, телевизором, видеомагнитофоном и стереосистемой, сервантом и гардеробом. У противоположной стены располагались угловой мягкий диван, большое кресло и торшер. Перед ними стоял низкий, овальный стеклянный стол с вазой. На нем лежал большой конверт. В вазе были свежие, словно только что срезанные белые розы. Марина стала медленно открывать дверцы стенки. Она оказалась наполненной всевозможной одеждой, посудой, безделушками. В книжном шкафу, прижавшись друг к другу, стояли учебники по физиологии, анатомии, медицине и немного художественных книг.
        Марина осмотрела остальные помещения - спальню, с большой широкой кроватью, ванную комнату, где над огромным «джакузи» даже висели большие, новые полотенца и белую, метров двенадцати кухню с высоким холодильником, стиральной машиной, газовой плитой и всей необходимой мебелью. Все было полностью укомплектовано и продумано до мелочей - от комплектов постельного белья в спальном шкафу до губки и бутылочки с посудомоющим средством в металлической раковине и полиэтиленового мешка в мусорном ведре...
        На белом кухонном столе с изящной вазочкой и стоящей в ней пушистой свежей, красной гвоздикой лежал белый лист бумаги с напечатанным на принтере текстом. Марина опустилась на пластмассовый стул и принялась читать.
        «Марина, здравствуй!
        Не удивляйся ничему... Считай, что тебе выпал счастливый лотерейный билет. Это все твое, включая машину в подземном гараже (документы на твое имя и ключи - ты найдешь в гостиной).
        Я не могу сделать счастливыми всех людей в этой стране, но я в состоянии подарить хорошую жизнь одному человеку. Им оказалась ты... Не задумывайся - почему, ибо этого не знаю даже я сам. Пусть это будет моим чудачеством, но, осознавая сделанное, я чувствую себя человеком, сотворившим добро. И это чувство - лучшая награда для меня.
        Никто и никогда не предъявит тебе прав на то, чем ты теперь обладаешь и не заставит что-либо делать в оплату или компенсацию. Не пытайся узнать - кто я. Поверь - это не имеет никакого значения.
        На несколько лет, пока ты будешь учиться в институте, твоя жизнь обеспечена. Дальнейшее зависит только от тебя.
        Желаю тебе счастья.
        Твой случайный Попутчик.»
        Несколько минут Марина сидела в прострации. Потом она встала и прошла в гостиную. На столе лежал большой конверт. В нем оказались ключи с брелком сигнализации, паспорт транспортного средства и техталон, пластиковая карточка и короткая записка. Паспорт к машине «Митсубиси Ланцер» был выписан на ее имя. В записке указывалось, что по карточке ее владелец может бесплатно заправляться в течение шести лет на АЗС и производить бесплатные сервисные работы на станциях компании «Автобан».
        Марина задумчиво побродила по комнатам, потом открыла свою потрепанную сумочку и, порывшись в ней, нашла бумажку с телефонным номером. Радиотелефон находился на стене кухни.
        Марина сняла трубку...

        (окончание следует)

[Оглавление]